Перепуганный демон – это поистине что–то. Кому сказать, не поверят…
Я стала копошиться в своем поясе и вскоре вынула оттуда склянку с Мертвой водой (чем больше – тем лучше) и небольшие деревянные дощечки, на которых были начертаны призывающие руны, выложив это все на стоящее рядом надгробие.
– И что ты собираешься делать? – в недоумении покосился на меня демон. – Или это какие–то людские заморочки, связанные с кладбищем?
Я хитро улыбнулась, но решила все–таки не мучить его и объяснить. Правда, не удержалась от маленького баловства.
Нарочито медленно подойдя к Мефистору, встала на цыпочки, чтобы приблизить свое лицо к его, и предвкушающе прошептала, глядя ему в глаза:
– Не все то солнышко, что встает…
Мужчина несколько секунд ошалевшее на меня пялился. Но когда до него дошел смысл сказанной мною фразы, он как–то странно напрягся и вдруг порывистым движением руки ослабил ворот рубашки.
– Ты… ты это о чем сейчас? – голос Повелителя как–то резко охрип.
– О покойниках, конечно, – теперь настала моя очередь удивленно на него пялиться.
Лицо демона вытянулось.
– О покойниках… Ну конечно, о чем еще ты можешь говорить? – пробормотал он, отводя от меня взгляд и отходя на пару шагов. – Всегда только о трупах…
– А о чем ты подумал? У тебя было такое забавное выражение лица.
– Неважно, – услышала я бурканье в ответ.
И что это с ним?
Ах да, это, наверное, из–за того, что придется поднимать покойника. Но он сам на это подвязался, так что пусть теперь не жалуется.
Махнув на Мефа рукой, я взяла с надгробия дощечки с рунами и стала раскладывать их прямо на земле в виде большого эллипса, благо широкое расстояние между могилами позволяло. Краем глаза я увидела, что Мефистор внимательно следит за моими действиями с нахмурившейся физиономией.
Наконец я выпрямилась, закончив поправлять одну несимметрично расположенную дощечку, и попросила демона передать мне оставшуюся склянку. Тот не глядя схватил бутылочку и незаметным движением перекинул ее мне. Все произошло так быстро, что если бы не известная реакция некромантов, я бы не успела перехватить. Я укоризненно посмотрела на Повелителя:
– А что если бы я не успела схватить? Эта бутылочка, твоему сведению, из стекла сделана, так что вполне могла разбиться.
– Это с некромантской реакцией? Сомневаюсь, – слабо усмехнулся мужчина в ответ.
Да–а, видать, кладбище на него действительно худо действует. Вон, бледненький какой стал.
Ловко откупорив склянку, я вылила ее содержимое в центр образованного эллипса. С легким шипением жидкость растеклась по рыхлой поверхности.
Теперь нужно подождать, пока Мертвая вода не впитается в землю. Это займет около пятнадцати минут, учитывая, из чего она состоит.
Я вышла из эллипса и уселась на ближайший мемориальный постамент. Он оказался невысоким (примерно мне по пояс), и я без труда забралась на него. Затем повернулась к все так же напряженно стоящему демону:
– Пятнадцать минут мы можем ничего не делать. Присядь куда–нибудь, если хочешь.
– А потом? – настороженно спросил тот, тем не менее усаживаясь на рядом лежащий холмик могилы. Правда, когда он увидел, на что именно сел, то, судорожно втянув воздух, молниеносным движением поднялся и на всякий случай отошел подальше от могилки, добавив, – Спасибо, я постою.
– А потом я буду оживлять покойника, – насмешливо глядя на Мефа, промурлыкала я.
Повелитель хмуро на меня глянул, сцепив руки на груди и недовольно махая из стороны в сторону свои забавным хвостом.
– Зачем это вообще надо? Неужели нельзя обойтись без этого, – тут Повелитель непроизвольно поежился, – оживления?
Я задумчиво вытянула губы трубочкой, размышляя, сказать или нет. Решив, что да (все равно скоро поймет), начала объяснять:
– Это действительно необходимо. Понимаешь, мертвые имеют неразрывную связь со Смертью. Здесь я имею в виду существо. И только через покойников можно донести какое–то сообщение до него. В данном случае это будет просьба о встрече.
Мефистор посмотрел на меня, как на идиотку. И, скривив губы в издевательской ухмылке, саркастично поинтересовался:
– Ты что, всерьез думаешь, что сама Смерть откликнется на зов какой–то некромантки? Если да, то самомнение у тебя определенно страдает чрезмерной раздутостью.
– Во–первых, Смерть – не она, а он, – спокойно поправила я его. – А во–вторых, да, я уверенна, что он придет. И поверь, у меня есть причины для подобной уверенности.
Я лгала. На самом деле у меня были сомнения. Но ведь он сам сказал, что всегда придет…На меня нахлынуло воспоминание из далекого прошлого:
«Мне шесть лет.
Я сижу за обеденным столом в трапезной вместе с матерью и меланхолично накалываю на вилку маленькие горошины со своей тарелки. В комнате царит напряженная атмосфера – отец должен был вернуться уже пять часов назад с конференции магов в столице, но его до сих пор нет. Мама нервничает, хотя и пытается это скрыть. Но я–то знаю, что скрывается за ее безмятежной маской на лице.
Мать очень любит отца. Так, как никогда не любила и, я прекрасно понимаю это, не полюбит меня. Им обоим повезло – брак по расчету превратился в брак по любви. Говорят, папа с первого взгляда полюбил свою будущую жену Морену, урожденную Ратковскую. А та не смогла устоять перед столь откровенным обожанием. Так мне рассказывала наша кухарка, Ефимарья.
Часы, стоящие в трапезной, пробили девять вечера. Мать вздрогнула и уронила нож, которым собиралась намазать ломтик хлеба маслом. Волнуется.
Внезапно за дверьми комнаты послышались громкие голоса, возбужденно переговаривающиеся. Мать почему–то побледнела. Голоса приближались.
Дверь в трапезную резко распахнулась, и в помещение вбежали мой дядя Кристофф, тетя Нарцисса и несколько слуг. Все они выглядели запыхавшимися.
Как от долгого бега, – отстраненно замечаю я.
– Сестра! – восклицает дядя, пытаясь перевести дыхание.
– Кристофф, что случилось? – пытается спокойно спросить мать, но голос предает ее, срываясь на последнем слове.
– Виктор… На него напали.
Лицо Морены становится белее январского снега.
– Что с ним? – голос севший, безжизненный.
– Он ранен, – отвечает Нарцисса, отводя глаза от матери. – И ему уже не выкарабкаться. Рана слишком тяжелая.
Я чувствую, как меня охватывает паника. Что все это значит?
Жалобно смотря на маму. Она сидит, напряженно выпрямив спину, глядя своими красивыми зелеными глазами в одну точку на столе.
– Как это произошло? – еле слышно спрашивает Морена, не поднимая взгляда. Кто не знает ее, мог бы подумать, что она сейчас не выдержит и расплачется. Но моя мать не такая. Она никогда не плачет.
Дядя с тетей встревожено переглянулись. Кристофф неуверенно начал:
– Он возвращался с конференции, зашел на постоялый двор перекусить. Это последнее место, где его видели… невредимым. Полчаса назад Виктора нашли возле одного их храмов столицы. Ему… ему чем–то перерезало все ребра в грудной клетке. Мы вызвали лучших целителей, они сейчас с ним наверху.
– Он уже здесь?! – откинула попытки изображать спокойствие Морена. – Почему вы раньше не сказали? Отведите меня к нему, я хочу немедленно его видеть!
– Сестра, он сейчас не в состоянии говорить… Виктор без сознания, слишком много крови потерял, – быстро проговорила Нарцисса, с болью в глазах глядя на свою сестру.
– В какой он комнате? – не обратив внимания на тетю, спросила мать Кристоффа.
На меня вообще никто не смотрел. Поэтому никто и не заметил, как я выскользнула вслед за матерью и дядей с тетей из трапезной.
Отца поместили в покоях моего деда. Наверное, потому, что они были на первом этаже. Прошмыгнув за взрослыми в комнату, я, все так же незамеченная, отошла в угол.
Папа лежал на кровати, без сознания разметавшись на темных простынях. Над ним склонились какие–то люди в белых с черным одеяниях.
Целители. Трое.
Мне страшно. Я с испугом смотрю на внезапно застонавшего отца. Мама тихо всхлипнула, прижав руку ко рту и с ужасом глядя на папу.