И заработала хмурый взгляд исподлобья.
Ну чего он, шуток не понимает, что ли?
* * *
Во дворец нам пришлось добираться пешком, так как никто из нас почему–то ранее не задумался, как мы будем возвращаться обратно. Но я была не против – ночной Глациас был непередаваемым зрелищем.
Странно, но ночью обычные демоны и демоницы предпочитали спать, а не кутить, как в моей столице. Поэтому все таверны и питейные заведения закрывались уже к закату. Но в этом для меня и была прелесть – ночь в городе казалась естественной, настоящей, а не освещенной сотнями искусственных разноцветных огней, что можно было увидеть у нас в Мории. Даже воздух пах как–то по–особенному, по–ночному.
Высокие деревья с необычно толстыми стволами и странного вида листьями тихо переговаривались между собой, и казалось, что это сам город что–то нашептывает тебе пробирающим душу голосом. То тут, то там мелькали небольшие голубые огоньки – особый вид светлячков, что обитают только на землях Танграсса. Создавалось впечатление, что они не летают, а танцуют – так красивы и слажены были их движения, образуя в воздухе единый слитны рисунок. Ночное небо темно–синим полотном раскинулось над нами, а звезды на нем казались выколотыми кем–то в ткани точками, через которые просачивался свет другого мира, что, должно быть, где–то очень далеко, но где, несомненно, безумно красиво.
Темнота, окутавшая Глациас своей плотной вуалью, была будто живое существо со своими мыслями и чувствами. От нее веяло защитой… Да, я всегда ощущала себя в безопасности в темное время суток. Черный цвет меня успокаивал. Наверное, это потому, что дневной свет нельзя увидеть – он прозрачен, а потому и создается впечатление пустоты на его месте. Ночью же все по–другому – тьму можно узреть, кажется, что ее даже можно пощупать. А она ласковым зверем станет ластиться к твоей руке…
И мир… Он, его сущность, тоже ощущается лучше в темноте, как ни странно. По крайней мере, для меня.
– О чем думаешь? – оторвал меня от размышлений тихий голос Мефистора. Он как будто тоже боялся потревожить это хрупкое волшебство, созданное тьмой вокруг нас.
– О том, как красив мир ночью, – так же тихо ответила я.
– Да ты романтик…
Повернув голову в сторону демона, я увидела, что он улыбается. Не ехидно, как обычно, а по–настоящему, искренне.
– Только по понедельникам, – хмыкнула я.
– Значит, обязательно позову тебя прогуляться через неделю, – на удивление серьезно ответил на это Повелитель. – Знаешь, когда ты не саркастичная язва, с тобой вполне можно общаться.
– Когда ты не ехидна с вечно меняющимся настроением, то с тобой тоже, – в том же духе отозвалась я.
– Значит, ты не против перемирия по понедельникам?
– Да, но только в ночное время суток, – мои губы против воли стали расползаться в улыбке.
Когда я вернулась в свою комнату, то все еще слабо улыбалась.
В моих апартаментах меня ждал сюрприз – на прикроватном столике я обнаружила записку от Фаукса, в которой сообщалось, что завтра к двенадцати часам пополудни он поведет меня на экскурсию по городу, как и обещал.
Ну что я могу сказать? Замечательное окончание дня!
Или начало ночи?..
* * *
Утром, когда я только встала и начала приводить себя в порядок перед предстоящей экскурсией с Фауксом, в дверь постучали. Открыв, я с удивлением узрела совсем еще юного демоненка в смешной синей шапке с большими отворотами. Он сначала с любопытством и безо всякого стеснения оглядел меня, а потом бойко отбарабанил:
– Госпоже Ратковской письмо из Мории!
Письмо? Ах, ну да, это, наверное, от Риты.
– Давай сюда, – протянула я руку.
Пацан послушно вложил в нее вытащенный откуда–то из–за пазухи голубой конверт с официальной печатью УНИЦ, выполненной в виде двух перекрещенных листьев, кленовых, кажется. После чего выжидающе на меня уставился.
– Мм, тебе положены чаевые? – сомневаясь, спросила его я.
– Нет, госпожа, – отрицательно мотнул головой демоненок.
– Тогда?..
– Я подумал, что вы захотите написать ответ, госпожа, – поняв, что именно меня смущает, объяснил пацан.
– Ты прав, лучше сделать это сейчас, – подумав, решила я. – Кстати, а как письмо дошло–то? Голубиной почтой?
– Нет, во дворце есть канал почты саламандр. Еще два в городе, если госпожа пожелает отправить кому–то послание оттуда. Они действуют круглосуточно.
Я мысленно присвистнула. Почта саламандр – весьма дорогостоящая вещь, да еще и порядком хлопотная. Для этого нужно сначала вырастить с десяток саламандр, что невероятно сложно даже для талантливых магов. Стихия, в которой рождаются эти маленькие ящерки, очень капризна и трудноуправляема. А ведь их потом еще и содержать нужно в особых условиях, которые требуют больших затрат. Но это того стоит – передача почты, осуществляемая саламандрами через специальные очаги, очень быстра и обширна по области доставки. В Мории всего несколько каналов такой почты, один из которых находится в УНИЦ. А тут несколько и все в одном городе!
– Хорошо, тогда подожди здесь, – приказала я, прикрывая дверь и направляясь к креслу, по пути раскрывая конверт, сорвав печать.
Усевшись, я, подобрав под себя ноги, развернула лист тонкой белой бумаги и заскользила взглядом по ровным строчкам, сразу узнав аккуратный почерк Риты.
«2–ой день третьей декады лета.
Здравствуй, милая Софи.
Ты не представляешь себе, как я соскучилась! В универе без одной вредной некромантки нет никакого веселья – не с моими же занудными сокурсниками веселиться, в самом деле (улыбаюсь).
У меня есть для тебя приятная новость – магистр Харибд позавчера неудачно упал с лестницы и сломал ногу. Вою, говорят, было! И тут его предложил подлечить как раз проходящий мимо Таймик (он со мной на одном курсе учится, помнишь, приставал еще?). А тот возьми, и согласись! После такого «лечения» его весь состав наших университетских целителей дружно откачивал. Вроде бы у них получилось. А ноге вот им так и не удалось придать прежний вид, так что она теперь у Харибда вообще не сгибается. Ходит магистр – загляденье! А мой декан до сих пор голову ломает – как же это Таймику удалось провернуть такое. Ходят слухи, что, может быть, будут приглашать самого придворного целителя ради такого случая.
У меня все просто отлично! Представляешь, вчера я прогуливалась около городской ратуши и тут вижу – на меня несется всадник на коне. Я встала столбом, а пошевелиться не могу – ты же знаешь, у меня в такие минуты мозги загадочным образом куда–то деваются. Я зажмурилась и приготовилась уже к отправке на тот свет… И ничего. Открываю глаза и вижу перед собой лошадиную морду. Естественно, я в обмороке. А когда очнулась, увидела, что сижу в объятьях самого красивого парня на свете! Ты бы его видела… Это тот всадник оказался, он успел прямо передо мной притормозить, а потом нюхательной солью (я же ее всегда с собой ношу) собственноручно откачивал. Но у него все как надо – белый конь, прекрасный лик и титул маркиза. Короче, я влюбилась с первого взгляда! Он, по всей видимости, тоже. Его, кстати, Ларманом зовут. Ларман… у него даже имя классное!
Так вот, он передо мной очень элегантно извинился и пригласил в «Струны менестреля». Представляешь?! В самый дорогой ресторан города! Я, разумеется, согласилась. Да что там, я, стыдно признаться, чуть ли слюни, глядя на него, не пускала. Но Ларман такая душка!..»
Тут я оторвалась от чтения и нехорошо сузила глаза. Ох, не нравится мне что–то этот Ларман… Не дай Бог девчонку испортит. А если чего лишнего себе позволит… Найду и закопаю. Живьем! Будет покойничков преферансом развлекать…
Решив для себя как можно больше узнать об этом типчике по прибытии обратно в Морию, я вернулась к письму.
«…Он был таким галантным. И собеседником оказался превосходным. О чем Ларман только не знает! А уж как интересно рассказывает! После «Струн менестреля» он подвез меня к универу. Мы как принц с принцессой из сказок ехали – на одном коне…»
Я закатила глаза. Вот что не меняется – так это романтизм моей драгоценной подруги!
«…Но что это я все о себе, да о себе?