– Он волновался за тебя. Действительно волновался. И быть может, ты этого так и не поняла, но ты дорога ему. Очень дорога, как бы ни чудно звучало это по отношению к моему Повелителю. Никто не знает, что творится у него в душе, но я знаю его с детства. Мы мальчишками еще воровали с царской кухни пирожки.
– Вы воровали с кухни пирожки? – недоверчиво переспросила я. Чтобы всегда такой серьезный Фаукс бегал на кухню красть еду?
– А как же! И не только их, если на чистоту…
Удивленно хмыкнув, я призадумалась. Мефистор… Я ему дорога? Нет, я, конечно, не совсем слепая, и вижу, что он ко мне относится как–то по–особому, но чтобы так… Нет, де Гредину почудилось. Слишком уж абсурдно это звучит, он и сам это признал.
– А тебе? – тихо и как–то грустно спросила я. Потом мне и самой не будет понятно, кто дернул меня в тот момент за язык, и зачем я вообще задала этот вопрос, но сейчас ответ мне был важен. Наверное… А может, и нет.
– Боюсь, я не отвечу тебе на этот вопрос.
– Потому что нечего ответить? – я думала, что мне будет неприятно. А на самом деле мне стало отчего–то даже спокойнее.
– Нет, потому что просто не хочу запутывать ситуацию еще больше. В этой истории с неизвестным концом итак намешалось слишком много красок и чувств. Любви и ненависти. А ведь так часто одно следует из другого. Ведь по сути своей эти два чувства носят одно общее название – страсть. А уж в какой цвет эта страсть окрашена, не имеет большого значения. Это как в той поговорке, где, пока болит нога, рука перестает ныть, но как только первая боль проходит, она тут же сменяется второй. Вот и с нами так. Мы обязаны испытывать сильное чувство. Ненависть, которая проистекает из раненной любви, или любовь, вырастающая на обломках ненависти.
Нет, конечно, бывают и исключения, но их так мало. Когда либо чистая ненависть, либо чистая, незамутненная прошлым любовь. Я слишком многим обязан Мефистору, чтобы расплачиваться еще и за это.
После этого мы еще немного помолчали, пока Фаукс не оттолкнулся от перил:
– Думаю, меня ждут в зале.
– Кончено, иди, – кивнула я, чувствуя облегчение. Все же атмосфера стала слишком напряженной, и мне было уже неприятно стоять вот так рядом с демоном.
Эх… И что же мне делать со всем этим? В Мории есть такая поговорка: «Каждый однажды переступит точку невозвращения». Я свою уже переступила. Перешла ту зыбкую грань, где еще можно повернуть назад, обратить былое в настоящее. Мне это сделать уже нельзя…
Я слишком заигралась, слишком опрометчиво была уверена, что со мной ничего не случится. Но случилось. Многое, и многое еще впереди. Черт, да я даже не знаю, вернусь ли я отсюда! Моя точка невозвращения может стать таковой во всех смыслах…
А еще эти забытые воспоминания… Как все это странно. Я никогда не была настолько легкомысленной, чтобы взять и совершить такую глупость, как Заклятье возвратной памяти…Но все же совершила. И теперь даже не могу вспомнить, что подвигло меня на такой бессмысленный и опасный шаг!
Внезапно острая боль пронзила мой затылок, за этим уколом последовал еще и еще один, но теперь по всему телу. Застонав сквозь зубы, я почти упала на перила, с силой вцепившись в поручни, чтобы не упасть.
Что это? Что со мной? Откуда эта боль?
Надо… позвать… на помощь…
Но я не смогла даже открыть рта, потому что еще через мгновение мое сознание ослепила белая вспышка, а в глазах резко потемнело. Лентой ярких красок в моем сознании начали с бешенной скоростью мелькать воспоминания:
" – Неужели нельзя подождать?
– Нет, нельзя! Иначе моя затея потеряет смысл! Артефакт разрядится.
Артефакт? У меня очень нехорошие подозрения…
– Хорошо. Пусть будет по–твоему. Я выполню это к завтрашней ночи…»
«Вчера было совершенно еще одно нападение. На этот раз без души осталась вдова Лихойст…»
«Они цветут круглый год, и никогда, слышишь, никогда не увядают! А ночью, представь себе, начинают издавать тихий звон! Как колокольчики…»
«Все еще пылающий плохо сдерживаемой яростью взгляд приковал меня к себе, заставляя голову кружиться. Зеленые радужки глаз вдруг потемнели, а зрачок наоборот расширился, принимая крестовидную форму и начиная затягивать как зыбучий песок в себя, поглощая силу воли, забирая мысли… Гадко, грязно… Отвратительное чувство абсолютного подчинения. Я все понимаю, вот только даже слова не могу вымолвить, пока Он не разрешит мне… Гадко, грязно… Чудовищное ощущение собственного бессилия и горький привкус унижения. Он способен сделать меня куклой, которую будет дергать за ниточки, а та и рада служить ему…Гадко, грязно…»
«Поступок Мефистора меня очень сильно разозлил, но… Обиды, как ни странно, не было…»
«Лучше просто забуду об услышанном, хотя бы до вечера, а иначе обряд мне не провести…»
" – Ты что, использовала Заклятье возвратной памяти??!
– Мне пришлось…
– Идиотка! Это же опасно!
– Я знаю! Но у меня не было выбора. Если мне во время обряда в голову полезут ненужные мысли, но магический взрыв в локальном масштабе тебе обеспечен!..»
Я со стоном сползла по перилам на холодный мрамор. И впрямь идиотка… Собственное недавнее поведение сейчас казалось мне противоестественным и совершенно глупым. И почему я не рассказала прежде обо всем Мефистору?! Как можно было так проколоться?! Ведь тогда бы возможно нам удалось избежать еще одного обездушивания. Фаукс… Из горла вырвалось сдавленное рычание. Теперь я была уверена, что за всем этим стоит он и Беллатрикс. Чертов подлец… А ведь еще так искренне распинался передо мной, якобы ему жаль, видите ли, что я не смогла найти ни одной улики! А я? Как затмение какое–то нашло… Мало того, что не предупредила об этом мерзавце Мефистора так еще и спокойно отправилась с ним на обряд! Как, как я могла так поступить?! Ведь даже дурак поймет, что так нельзя…
Нужно срочно найти Мефистора!
Кое–как поднявшись с колен, я попыталась сделать хотя бы шаг к арке, но, не сумев удержать равновесия, повалилась обратно. И вдруг чья–то тень заслонила мне свет. Мучимая нехорошими подозрениями, я медленно начала поднимать голову.
Но тут что–то тяжелое стало давить на меня, заставляя сознание вновь погружаться в небытие. Единственным, за что успел зацепиться мой взгляд, был браслет из маленьких темно–зеленых бусин… «Предчувствия ее не обманули…»
Похоже, я снова в пролете у госпожи Удачи.
Глава 11. История ненависти
Будешь много знать, не дадут состариться.
Некромант ученику.
Сквозь паутину беспамятства проникает приглушенный отзвук чего–то. Кажется, где–то капает вода.
Капля срывается… тихий звон… тук – разбивается о пол на тысячи невидимых брызг, с шипением разлетающихся в стороны…
Это похоже на биение сердца умирающего человека. Так же горек и одинок этот звук.
Я чувствовала на своих ресницах изморозь, отчего, чтобы открыть глаза, мне пришлось претерпеть короткую боль.
Почему–то мне никак не удавалось сфокусировать зрение, и все окружающее казалось просто большим размытым пятном. Но было ясно, что здесь очень слабое освещение, возможно, два или три факела – на фоне серой мглы ярко выделялись сгустки света. Еще вокруг было довольно сыро и очень холодно, настолько, что могло причудиться, будто дыхание, вырывающееся изо рта, тут же обращается в ледяную крошку. А, быть может, так и было…
Я зябко передернула плечами, отчего со стороны поднятых к верху запястий донеслось негромкое бряцание. Мне вмиг стала понятна причина моего странного положения – я была прикована, очевидно, цепями к потолку. И как я их раньше не заметила? Наверное, просто не почувствовала – мои руки превратились в ледышки, и я не могла шевельнуть даже пальцем.
Вот проклятие…
Меня схватили, но почему–то еще не убили. В том, что меня ждет именно физическая расправа, а не лишение души, я была уверена. Как я уже говорила ранее Мефистору, моя слабая аура только загрязнит ненужной энергией силовую оболочку артефакта.
И что же мне теперь делать? Я нахожусь в неизвестном месте, хотя что–то здесь мне и напоминает подвальные помещения, помощи ждать приходится только от Повелителя, но он даже не знает о случившимся со мной, я сама прикована цепью, а некромантская сила в таких случаях не помощник. Вот когда начинаешь жалеть, что ты не рядовой маг. Призвала бы сейчас стихию и спокойно смогла бы избавиться от оков. Мне же остается только ждать. Конечно, можно попробовать позвать на помощь, но что–то мне подсказывает – вряд ли меня здесь кто–то услышит кроме тех, кому слышать это не положено.