На очереди была рулетка. Майклу давно хотелось узнать, насколько фортуна к нему благосклонна, а заодно проверить одну любопытную теорию случайных чисел. Мара не стала делать ставку, просто стояла рядом и наблюдала за игрой. Сначала Майклу не везло, но в конце концов, теория себя оправдала (главное — не терять хладнокровия), и через некоторое время он выиграл довольно приличную сумму.
Победу было решено отпраздновать в одном уютном маленьком кабачке недалеко от гостиницы, где продавали домашнее вино в красивых глиняных кувшинах, на столиках горели свечи, а по выходным еще и играли музыканты. Это был как раз такой день, но музыка была приятной и негромкой, так что можно было говорить друг с другом не напрягаясь. Мара спросила, почему Майкл остановился и не стал продолжать игру, когда удача как раз повернулась, наконец, к нему лицом?
— Потому что иначе можно легко увлечься, потерять хладнокровие и втянуться. Я боюсь любой сильной вовлеченности, когда теряешь контроль, заходишь так далеко, что уже невозможно повернуть назад. Когда пройдена точка невозвращения.
— То есть вы стараетесь всегда оставаться хладнокровным, равнодушным, невовлеченным? А где же тогда удовольствие?
— Нет, как раз равнодушным я не остаюсь. Равнодушный вообще не получает удовольствия, ему все скучно, все заранее надоело. Нет, для меня важно осознать наслаждение в полной мере, но при этом уметь вовремя остановиться, пока не началось пресыщение, отторжение или, наоборот, зависимость. Вот, например, как легко объесться сладким: пока ешь — наслаждаешься, а потом тошнит. Или алкоголь, еще более точный пример. Ничего плохого нет в алкоголе, если соблюдать меру, но стоит расслабиться и потерять контроль, и начинается кошмар.
Ну, хорошо, а где эта, как вы говорите, точка невозвращения? Как ее определить?
— Интуитивно. Просто почувствовать.
— Это не всегда удается.
— Нужно доверять себе, прислушиваться к себе, ну, и самоконтроль, конечно. Не расслабляться.
— Да это каторга какая-то, кабала! Все время прислушиваться, быть настороже, в напряжении, ни расслабиться, ни оторваться как следует… Что это за жизнь?! Ни радости, ни свободы.
— Видимо, мы немного по-разному понимаем свободу и радость. Свобода — это не «что хочу, то и ворочу, как желаю, так и лаю», а осознанный самостоятельный, ответственный выбор. А выбор — это всегда отказ от чего-то одного в пользу другого. В данном случае — отказ от секундного удовольствия ради сохранения здоровья и чистоты сознания (В это время Майкл жестом отказывается от нового кувшина вина, предложенного официантом).
— И тем не менее у вас под запретом крепкий алкоголь. Какая же тут свобода выбора и добровольное самоограничение? За вас уже все решили.
— К сожалению, не все люди обладают достаточной сознательностью и твердой волей. Поэтому, чтобы не вводить их в искушение… Тем более, что напиться до бесчувствия при желании можно и вином. Так что свобода выбора есть всегда, при любых обстоятельствах. Мы воссоздали нашу жизнь из руин и пепла, мы создали такой мир, в котором хотели жить, о котором с древнейших времен мечтало человечество, это ли не радость?
— Да, у вас спокойная, красивая, чистая жизнь, но вот есть ли в ней счастье? Не сытое довольство, а такое, чтоб как солнце, как небо, бесконечное, безумное, острое… Остановись, мгновение! Чтобы хотелось умереть в ту же секунду или наоборот — жить вечно…
— Не знаю. Так, как ты описываешь, я был счастлив только однажды, много лет назад, здесь, на Оу. Но я был тогда молод… Наверное, такое безумное счастье возможно только в молодости. И только здесь. Но там, на Уэе, там есть другое — радость творчества, созидательного труда, дружбы, семейное счастье…
— Но ведь этого мало! Чего-то тебе все-таки не хватало в той жизни, иначе бы ты не приехал.
— На свете счастья нет, но есть покой и воля…
— Мне кажется, их уже давно поделили между нашими островами: у вас — покой, у нас — воля.
— Что ж, за это и выпьем!
10
Время летело незаметно. Интересная беседа, красивая девушка… Майкл подумал, что невольно начинает слишком увлекаться вопреки собственным словам о невовлеченности и внутренним установкам. Стало быстро темнеть, и Мара предложила пойти прогуляться по набережной, подышать свежим воздухом с океана.
На набережной было людно, шумно и весело, только это было какое-то лихорадочное веселье, как будто каждый больше всего на свете боялся остаться один в тишине, остановиться, задуматься хоть на секунду — только не это! Во что бы то ни стало веселиться, музыку погромче, побольше цветных огней, и двигаться, двигаться без остановки! Беги, кролик, беги…