– Документов при трупе не обнаружено. Кошелек с деньгами на месте. Часы тоже. Одежда не сильно испачкана – там, где нашли, там и убили. Других повреждений нет – убит одним ударом кулака, наверное, внутреннее кровоизлияние, а может, и перелом височной кости. Тело отправили в морг, чтобы дать вскрытию возможность показать… – даже и в такой ситуации Петрович любил позубоскалить. – Ну, и у тебя, думаю, тоже глухо? – спросил он Ильина.
– А вот послушай первую запись. В ней звонивший сообщает о бездыханном теле в парке в 23.48. Что слышишь?
– Ну, заикается. Не оратор, стало быть, наш свидетель. А так человек он неплохой. Отзывчивый. Даже чуткий. А откуда он звонил?
Узнав от Ильина, «откуда он звонил», Петрович призадумался.
– Ты из себя мыслителя не изображай, тут, кроме меня, никого нет. Поэтому – бесполезно. Ты еще несколько раз запись послушай. Что слышишь?
Петрович прослушал несколько раз и ответил:
– Ну, есть, кроме разговора нашего человеколюба, песня какая-то на заднем плане. Еле слышно. Какой-то чувак угрожает причинить телесные повреждения. Думаешь, он?
Перебалагурить Петровича было невозможно. Услышав про «чувака», Ильин даже растерялся сначала, а потом рассмеялся, сообразив, что там в тексте есть слова примерно такие: «…полоснув по ране бритвой» и что-то про «третьего лишнего».
– Ладно уж, послушай еще и это, здесь песня слышна очень хорошо, – и Ильин поставил запись с молчанием абонента в 23.47.
Тут повеселел и Петрович. «Поехали к телефонной будке», – сказал он Серому и Ильину.
Будка удручала сиротской наготой. Стекла были выбиты сразу же после очередной установки к очередному Первомаю. Лишалась стекол будка, как правило, не позже Дня защиты детей – первого июня, и стояла раздетой до Ноябрьских. К Ноябрьским праздникам ее снова стеклили, но не позже дня Советской Конституции – 5 декабря, она снова обнажалась не по своей воле. А по воле загулявшей допоздна в ночных ресторанах улицы Йомас шпаны. Потому и был слышы в трубку в 23.48 звуки оркестра, исполнявшего вживую обычный ресторанный репертуар того времени. А до ресторана – метров сорок. Вон он! На перекрестке. Но эта же песня была слышна во время звонка молчаливого абонента и в 23.47. Причем отлично слышна.
Молчаливым абонент, наверное, был потому, что сообразил: звонки в «Скорую» записываются и определяется адрес звонящего. Значит, звонил из дома. И дом его наверняка расположен не дальше, чем в минуте ходьбы до телефонной будки и так близко от ресторана, что песню было слышно отчетливо. Одна минута ходьбы – сто метров. Не более. И тогда получается, что живет он в одном из домов или по соседству с рестораном, или напротив. И, судя по голосу, – он молодой мужчина, а еще есть у него особая примета – заикание, во всяком случае, когда волнуется.
Лишь три здания своим местоположением могли претендовать на почетное право участия в борьбе за звание дома, в котором проживает немногословный, но важный свидетель. Победителя конкурса определила местная дворничиха, сказав, что если милиция ищет молодого и немного заикающегося мужчину, то он живет вот в этом доме – напротив ресторана, на втором этаже, и зовут его Дмитрий. Он Марии Кругликовой – продавщицы из газетного киоска на углу – сын, и работает где-то в Риге. В Диме дворничихе нравится, что он блондин и у него красивый бежевый плащ, а не нравится, что он вечно вечерами курит у открытого окна и бросает окурки вниз на улицу. А кроме этих окурков, набедокурить он ничего не мог, так как парень он справный. Не в пример многим. Даром что без отца рос. Так что товарищам из милиции и нечего попусту время тратить.
Товарищи из милиции и соврали-то не сильно, успокоив дворничиху тем, что Дмитрий Кругликов им нужен как свидетель.
Всезнающий информцентр поведал о Кругликове, что он не был, не состоял и не участвовал. Что, однако, не помешало бы ему в этой ситуации быть не просто свидетелем, да и это еще и не факт, а и более того – убийцей. Понятно было лишь то, что звонивший не сразу решился позвонить, пройдя свои пятьсот метров до будки от места, где лежал убитый, и что он не хотел быть установлен как звонивший. И то, и другое наводило на мысль, что либо он сам и был убийцей, либо через него можно установить убийцу, а он этого не желал. В конце концов установили телефон учреждения, где трудился Дмитрий, – Ильин позвонил туда, представившись работником военкомата, и убедил Кругликова, что тому необходимо явиться в военкомат в течение недели для внесения уточняющих данных в его карточку учета военнообязанного. Звук голоса удивленного до крайности Кругликова не оставлял сомнений в том, что именно его хозяин вчера звонил в «Скорую».