– Да я думаю, у вас много таких случаев, – уже с долей самоиронии начала свой рассказ Елена Андреевна. – Бегаю я, видите ли, по утрам. По нескольку километров. Чтобы быть в форме.
Ильин не преминул воспользоваться этим поводом для комплимента. Комплимент был принят благосклонно.
– Стало быть, и в это утро – первое утро, я лишь накануне приехала, я и пошла на пляж. Одета я была в сарафан поверх купальника и специальные пляжные босоножки. Было и красивое китайское полотенце, чтобы вытереться после пробежки и купания. Я ведь «моржиха», и нынешние ваши плюс четырнадцать в море для меня в удовольствие. Полотенце, сарафан и босоножки я оставила на скамейке и побежала вдоль пляжа. Даже начавшийся мелкий дождик мне не помеха. Хорошо тут у вас – тихо, сосны, влажный морской воздух. Ни души на пляже в шесть утра. Расслабилась я, одним словом. Вернулась – на скамейке ничего нет. И никого нет рядом. Так в купальнике и притопала в пансионат. И босиком. Как клуша, – с грустной улыбкой подытожила Елена Андреевна.
Ильин смотрел на эту интересную, образованную женщину, слушал ее рассказ о злоключениях в первый же день приезда в его город и понимал, что он уже и сам не различает: то ли он проявляет искреннее участие и интерес к ее несчастью, то ли просто притворяется и лицедействует в рамках своего ремесла. Притворяется, решая главную в такой ситуации задачу, – суметь так принять заявление, чтобы не вешать «темную» кражу на отдел.
Опер принял подробное заявление у Елены Андреевны, в котором отразил самое существенное: дело было рано утром и пляж был пустынен. Елена Андреевна, оставив одежду на скамейке без присмотра, удалилась на большое расстояние и потеряла из виду скамейку с вещами и по причине расстояния, и по причине изгиба полосы пляжа. Когда же она вернулась, спустя не менее получаса, то своих вещей на скамейке не обнаружила. Далее стандартное: «Протокол заявления с моих слов записан верно и мною прочитан».
– Елена Андреевна! – сказал Ильин. – Мы действительно иногда раскрываем такие пляжные кражи. Но лишь малую их часть, и бывает это так: или сами отдыхающие ловят пляжного вора и нам удается разными способами получить от него признание в других его кражах. Или иначе – мы получаем разными путями информацию о воре и тогда пытаемся взять его с поличным, затем работаем, чтобы получить признание в других его кражах. Потом сверяем с имеющимися у нас материалами.
– Уверяю вас, все я понимаю, – Елена Андреевна опять улыбнулась и встала, прощаясь. – Но вы хоть поговорили со мной, а то этот, как его там, Магомедов, что ли…
– Мамедов, – поправил Ильин.
– Да не все ли равно! Главное, что он стал поучать меня. А то я сама не знаю, что сглупила!
Тут Елена Андреевна спародировала акцент и жестикуляцию Мамедова, и сделала это так мастерски, что Ильин прямо представил себе Алика в этой комнате и не смог сдержать улыбку.
Задание было Ильиным выполнено. Заявление с гарантированным последующим постановлением об отказе в возбуждении уголовного дела в связи с отсутствием события преступления было принято. Завтра нужно будет дополнить его двумя-тремя объяснениями случайных отдыхающих, ошалевающих от бессмысленности вопросов: не видели ли они позавчера на пляже в шесть утра кого-нибудь подозрительного с женскими вещами в руках? И совсем уже одуревших от настойчивых требований-просьб опера подписать бланк показаний под названием «Объяснение» с бессмысленным текстом, мол, «да», в смысле «нет» – не видели. Таковы правила. Все это складывалось в «материалы» по заявлению «гр-ки такой-то». Далее Ильин, рассмотрев «материалы», вынесет постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в связи с тем, что лицо, взявшее вещи Елены Андреевны, могло посчитать их бесхозными. Дело ведь в том, что Елена Андреевна удалилась на расстояние, не позволявшее видеть вещи, соответственно, и с места, где находились вещи, нельзя было видеть ее тоже. Вещи непонятно чьи! Находка!
События преступления нет.
Нет «темного» преступления, что и есть сверхзадача.
Ильин вышел из пансионата и остановился под деревом. Ему почему-то было стыдно за свое притворство перед Еленой Андреевной. Ведь сам Ильин знает, что он желал именно этого результата – найти повод «отказать материал», поэтому именно так и построил беседу с ней. И чем он тогда лучше того же Мамедова? Мамедов хотел того же, просто действовал неэффективно – ремеслом владел хуже.
«А что такое человек?» – задумался Ильин и присел на скамейку у входа. «Раз он не кирпичики в пустоте, то это наши эмоции от поступков, своих и чужих, или еще тоньше – наши мысли и желания? Ведь как часто наши поступки не совпадают с нашими же мыслями, с желаниями» Не найдя ответа, он решил, что надо будет обсудить это при случае с мудрым Георгием Георгиевичем, и отправился к «Запорожцу».