Ильин вышел, поблагодарив за информацию – больше денег он все равно дать не мог, поэтому продолжать известную байку о том, что «кролики – это не только ценный мех…», он не стал.
Польза от этого сообщения была. «Раскроем отмененный прокурором отказ о пропавших кроликах Антоненковой Людмилы Степановны и наверняка литовцам поможем, ищут ведь беглеца. Да и мало ли, что он там у них натворил?» – Ильин уже в кабинете составил запрос литовским коллегам об опасном психе по имени Дариус, сбежавшим от надзора милиции. А потом поболтал еще с пришедшим к нему в кабинет Петровичем, который сказал, что следователи не будут «натягивать» «убивцу» (он же «жених», он же – «боксер») умышленное и постараются развернуть все к аффекту, а поэтому нужно правильно поговорить с Настей, которая будет завтра у него на опросе, а потом, уже подготовленную, он отдаст ее следователям. Петрович так подробно все объяснял Ильину, хоть тот и оставался «придурком лагерным», потому что ему нужен учебник или по криминологии, или по судебной психиатрии, а лучше – оба. А учебники, они – только у придурошных оперов, уверен Петрович. «Кому они еще нужны в практической работе», – поставил он жирную точку и взял с полки две книги. Видно было, что на фоне новостей от союзников – следственного отделения, к Петровичу вернулось его обычное состояние духа.
Ильин отдал Георгиевичу запрос о «литовце» и поехал на «оперативный простор». А простирался он от Меллужи до Вайвари, и без своевольного иногда Тараса Ильину в первый год работы было трудновато. Пришлось весь «простор» буквально исходить вдоль и поперек. Но ведь любая активность опера на обслуживаемой территории полезна! Так говаривал начальник отдела. А вот Гуляев любил конкретизировать, что именно двигательная активность для опера наиболее полезна. И настаивал на этом, когда еще молодой опер Ильин выпрашивал служебный автомобиль с водителем. И тогда, после многих часов непрерывной двигательной активности в любую погоду, придя домой после работы, Ильин засыпал, иногда даже и не коснувшись подушки, а еще на пути к ней. А в этот вечер он допоздна не мог заснуть – мозг пытался ухватить в потоке событий и информации что-то важное, но не замеченное, ускользнувшее, как пытаемся мы порой нащупать и зацепить краешек тонюсенькой прозрачной скотч-ленты на рулоне.
Уже практически ночью дежурная часть получила ответ из Литвы: Дариус Кярулис, 1947-го года рождения, ранее судимый за разбойное нападение в группе и причинение тяжких телесных повреждений, разыскивается за совершение кражи личного имущества граждан и убийство. Кярулис опасен и психически неуравновешен.
И уже утром следующего дня двое литовских оперов сидели в кабинете у начальника розыска и вместе с ним и половиной состава уголовного розыска планировали мероприятия по обнаружению и задержанию Кярулиса.
Один из литовских оперов и помог Ильину понять, что же важное ускользало от его сознания вчера перед сном. Не тот, который трижды спрашивал разрешения позвонить домой со служебного телефона начальника розыска. А другой, который, комментируя ситуацию, пояснил юрмальчанам в шутку, что дома у его молодого коллеги жена – командир.
Гуляев очень удивился, когда Ильин сказал, что срочно должен проверить одну версию и просит не привлекать его к розыску и задержанию беглеца.
– Твоя же информация! – кипятился начальник. – Ты и реализуешь! Задержишь особо опасного!
И ехидно добавил: «Орден дадут. Ну, или благодарность, с премией…»
– Ага, дадут! Все сразу, – Ильин знал реалии: как бы выговор не влепили за то, что два месяца по нашим территориям шастает убийца, а мы ни сном, ни духом.
Ну, раз уверен – валяй! – выслушав доводы опера, смилостивился Гуляев.
Ильин поехал к Фрольцову. Леонид Семенович открыл дверь и впустил опера в дом. И он, и дом преобразились за эти две недели. И сам он стал похож на живого человека, и его дом стал больше похож на жилой. Тот самый запах почти выветрился. Видимо, майские дожди – живая вода – помогли, почему-то вспомнил ту грозу Ильин.
– Арестовывать приехали? Она… – Фрольцов осекся. – Тело всплыло?
– Ответьте на вопрос: были у вашей жены часы на руке, когда она пропала? – Ильин пододвинул к себе стул и сел, демонстрируя, что разговор надолго.
– А если вас так беспокоит вопрос часов, то тогда Тоня… тело… – опять запнулся Леонид Семенович. – В таком виде, что его не опознать? Так я понимаю? Ведь так? Только по часам на руке?