Бортпроводницы шли по салону, проверяя багаж на полках, укладывая его удобнее. Дима сидел в шестом ряду, на крайнем от прохода сиденье. Жанна двигалась в его направлении от хвоста самолета и думала, что же сказать. Тогда у трапа Дима проскочил мимо, даже не удостоив ее взглядом.
– Ручную кладь лучше разместить на багажной полке, – Жанна остановилась возле того самого наглеца с выбритым виском.
– Размещай, – парень сунул ей в руки фирменную спортивную сумку.
Ни слова не говоря, она взяла ее и закинула наверх. Бока внезапно стиснуло так, что у нее на какой-то миг перехватило дыхание. Она не сразу поняла, что это чьи-то руки, инстинктивно дернулась, но захват был крепок. Руки скользнули ниже, легли на ягодицы.
– Пустите, – прошипела она, безуспешно пытаясь освободиться.
– А ниче так, – хохотнул парень.
Перед глазами у нее тут же пронеслось: острые как бритва ногти проходят по холеным щекам, ребро ладони впечатывается в тонкий прямой нос…
– Эй ты, придурок! Ну-ка отпустил ее быстро!
Этот голос она еще не успела забыть. К тому же раз в месяц (а то и чаще) Дима звонил ей, все еще пытаясь вернуть былое.
– Отвали от нее, я сказал! – Дима стремительно двигался по проходу.
Руки на ее бедрах разжались, и она отпрянула в сторону.
– Это ты мне, придурок? – Парень выскочил ему навстречу, широкой спиной загородив ей обзор.
«Хана Димке», – мелькнула у нее мысль, принесшая почему-то облегчение.
Раздался характерный звук удара, парень покачнулся, отступил. Еще удар. И еще.
– Эй-эй! – наконец опомнились остальные спортсмены.
– Борисов, ты совсем? – Рыжеватый парень выскочил в проход между драчунами, схватил приятеля, не давая ему размахнуться.
– Отвали, Федул, – рычал Борисов, силясь оттолкнуть препятствие.
Диму тоже кто-то уже держал, тот все еще рвался в бой. На его щеке разливалось красное пятно.
– Борисов! Игорь! Весь матч на скамье запасных! – хорошо поставленный голос пронесся по салону. Спортсмены замерли. – Всем сесть на места. Быстро! Я сказал, – последнюю фразу человек произнес уже почти шепотом.
Кругом стало тихо. Один Дима недоуменно оглядывался в поисках противника.
– Что тут происходит? – В пассажирский отсек вошел второй пилот. Жанна спешно оправила сбившуюся набок юбку. – Спрашиваю еще раз, что тут произошло?
Сзади него бежала Наталья и что-то шептала на ухо. Камаев слушал, чуть заметно морща красивые губы. Его глаза нашли Жанну и посмотрели то ли осуждая, то ли сочувствуя.
– Драка на борту недопустима, – Камаев перевел взгляд на Мухина, стоящего у своего места. – Я вынужден высадить нарушителей.
– Зачинщик драки не мой парень. Вон тот, – Мухин указал пальцем на Диму. – Мой только защищался. Этот не из команды.
– Не из команды? А что он тут делает тогда, позвольте спросить? На борту чартера?
«Вот именно, – мысленно поддержала его Жанна, – какого черта ты здесь?»
– Вы кто, молодой человек, как попали сюда?
– Я, Геннадий Павлович, от фанатского клуба, – спокойно ответил Дима и потер скулу. – Вы же сами дали несколько билетов для нас. Вот мы и летим. Поддержать команду, так сказать.
Четверо молодых мужчин в кепках с логотипом команды, приподнявшись с мест, закивали.
– Фанаты? А какого черта вы тут драки устраиваете? Поддержать они хотели!
– Вы сами покинете самолет или мне полицию вызвать? – Камаев уперся руками в бока и просверлил Диму тяжелым взглядом.
– Да сам уйду, вот тоже мне… – Дима фыркнул. Его веселые глаза остановились на Жанне. – Приятного полета, – подмигнул он.
В висок ей воткнулась острая игла. Дима подбросил ей письмо с падающим самолетом, Дима как-то пробрался на борт. Никакой он не фанат, ясное дело. Дима игрок, азартный. Любитель строить многоходовки. «Ты от меня так просто не отделаешься, – сказал он на прощание, уводимый нарядом полиции, – ты еще сама будешь просить меня вернуться». А по образованию Дима химик. Зачем он проник на борт самолета и теперь так легко соглашается покинуть его? И Дима единственный, кто знает ее тщательно скрываемый страх.
– Ильяс Закирович, подождите! Можно вас на минуточку? – Жанна спешно прошла мимо Борисова, сидящего на своем месте, протиснулась мимо Димы, взяла Камаева за рукав и утащила в кухонный отсек.
– В чем дело? – недовольно скривился Камаев.
– Я вас очень прошу, не надо никого высаживать. Я сама виновата. Не смогла справиться с ситуацией. Спровоцировала.