Мухин подсел к сухощавому мужчине с костлявым лицом. Спортивный врач команды Усов посмотрел на него больными глазами.
– О чем ты вечно горюешь, Костя? – недовольно буркнул Мухин. – Баржа с сеном потонула?
– Извини, – скривился Усов, – не знал, что мой вид вызывает у тебя негативные ассоциации.
– Вот сколько тебя знаю, вечно у тебя на лице вся мировая скорбь.
– А что, есть повод радоваться?
– А ну тебя, – добродушно отмахнулся Мухин. Они работали вместе не первый год, привыкли друг к другу и прекрасно ладили.
Усов рыскал глазами по залу. Ищет жену, догадался Мухин. Виктория, вторая жена доктора, почти на пятнадцать лет моложе мужа, – его вечная головная боль. «Божественно красива», – вздыхал Усов, совершенно искренне любуясь точеной фигурой и безупречно гладкой кожей цвета топленых сливок. Возможно, в роду Виктории имелась испанская кровь, в любом случае он так и называл ее: «Моя Кармен». Геннадий Андреевич ткнул приятеля в бок, Усов облегченно вздохнул, увидев супругу в компании Алены Порошиной.
Кирилл Порошин, второй нападающий двадцати девяти лет, молчаливый, покладистый, безотказный, напоминал спящего медвежонка, которого не стоило дразнить лишний раз. А вот жена его, Алена, у всех вызывала одно и то же чувство – обнять и защищать. Худенькая (в чем душа держится), светленькая, даже не просто светленькая, а какая-то словно специально выбеленная, с большими влажными оленьими глазами, она всегда была готова прийти на помощь: утешить, обнять, накормить или просто молча пожалеть. Ее не трогал даже Борисов, от злого языка которого доставалось всем.
Алена копалась в сумке и что-то рассказывала Виктории. Виктория, похоже, не слушала, но изредка кивала, показывая заинтересованность. Не переставая быстро-быстро набирать сообщения. Иногда на ее губах мелькала улыбка. Видимо, то, что писал ей невидимый собеседник, забавляло ее.
– Еще я взяла пирожки, – говорила Алена. Ее глубокий и без всякой писклявости голос странным образом не соответствовал внешности олененка Бэмби. – Вчера испекла, не пропадать же им. Пока до обеда дело дойдет, ребята проголодаются. Ты не знаешь, чем в самолете кормить будут?
– Да чем и всегда, – хмыкнула Виктория, не переставая писать. – Мясо, курица, рыба. Эти обеды везде одинаковые.
– Не скажи…
Виктория внезапно подняла голову, посмотрела в спину мужа, о чем-то негромко беседующего с тренером, и грациозно встала.
– Сейчас приду.
Мелкими шагами она направилась в сторону туалета, не забыв полюбоваться фигурной тенью, мелькнувшей на стене. Она знала, что красива, знала, что вызывает у мужчин вполне определенные эмоции. Знала, но это никак не делало ее счастливее, скорее наоборот. Помещение, отделанное светлым кафелем, заливал свет дневных ламп под потолком. Она выбрала кабинку и заперлась в ней. Открыла последнее сообщение с прикрепленной фотографией. На ней виднелась часть тела, в которой угадывалась обнаженная мужская грудь с темной порослью волос и золотым медальоном на цепочке. Подпись под снимком вопрошала: «Слабо?»
Женщина тихо засмеялась, торопливо расстегнула блузку, приспустила лямку бюстгальтера. Раздался щелчок камеры. Ответ пришел быстро: «И это все, на что ты способна? Я разочарован. Вот как надо». Открывшееся фото кинуло ее в краску. Она почти нажала на кнопку «Удалить», но передумала. Подышала немного, успокаивая сердце. Хмыкнула. Он хочет поиграть? Да, ее заводят эти игры. Эти невидимые эротические токи, текущие по сети, проникали в ее тело от каждой фразы и даже каждого знака препинания его сообщений. «Сексуальный террорист, – шепнули ее губы и сложились в улыбку, – но, клянусь, теперь ты от меня так просто не отделаешься. Я тебя все равно дожму». Виктория сняла блузку и повесила на крючок. Что ж, он хотел видеть больше? Он увидит.
Самолет в сине-голубой ливрее с яркой оранжевой полосой на фюзеляже невозмутимо пережидал предполетную суету. «Скайтранс», отгрызенный в свое время кусочек одной крупой авиакомпании, имел на балансе два десятка воздушных судов, выполнявших региональные перевозки, а также чартерные рейсы. Пилоты, уже осмотрев судно, устраивались в кокпите.
Бригадиром бортпроводников, как всегда, назначили Наталью как самую опытную, и та, конечно, в свой головной отсек взяла Жанну, отправив Майю с Антоном в хвост.
– Терпеть их обоих не могу, – с кривой ухмылкой пояснила она свой выбор. – Майя дурочка и паникерша, а от Антона с его плоскими шуточками у меня к концу рейса глаз задергается. Ей-богу!