– А где сейчас эти преступники? – поинтересовался Виктор.
– Один в больнице, а двое здесь, сидят в ИВС, – ответил он.
– Скажите, кто-то с ними сейчас работает или нет? – снова спросил его Абрамов.
– Пока никто, – ответил он, – у нас и так людей не хватает, все на улице.
– Тогда я, с вашего позволения, сам займусь ими. Думаю, они знают, где находятся остальные беглецы.
– Попробуйте, может, вам удастся их расколоть. Наши оперативники пытались с ними поговорить, но у них ничего не получилось.
– Посмотрим, – сказал Виктор, – возможно, я смогу развязать им языки.
Абрамов вышел из кабинета и направился в ИВС, где попросил открыть одну из камер. На деревянных нарах сидел молодой парень, который с интересом посмотрел в его сторону.
– Кто такой? – спросил его Виктор.
Парень, молча, поднялся с нар и представился.
***
– Ну что, Хакимов? – обратился к нему Абрамов. – Стоило ли тебе бежать из ИВС, чтобы снова оказаться здесь? Ты был не арестован, а задержан за попытку кражи. Максимум, что тебе светило по этой статье условный срок на год, от силы – на полтора. Теперь за побег из ИВС тебе могут добавить еще до трех лет, и ты получишь реальный срок с лишением свободы.
Хакимов сидел и молчал, тупо уставившись в угол камеры. Виктор внимательно посмотрел на него, стараясь угадать, что толкнуло его на эту явную авантюру. Перед ним сидел самый обыкновенный деревенский паренек в стоптанной и нечищеной обуви. Руки, привыкшие с детства выполнять тяжелую работу, были переплетены взбухшими сосудами, которые чем-то напоминали молодые побеги лиан.
– Слушай, Ильяс! Ты хоть слышишь меня? Можешь объяснить, почему ты побежал со всеми. Ведь кое-кто остался в камере, а ты вдруг рванул?
– А, что мне оставалось делать, сидеть и ждать, когда следователь меня арестует? Пусть ждут и сидят те, кто болен и слаб.
– Погоди, Ильяс, это явно не твои слова. Кто тебя всему этому научил? Ты ошибаешься, называя этих людей трусами, слабыми и больными. Они, нечета тебе, оказались умными, потому что знали, что дальше Союза никому не убежать, и лишних три года сидеть они не хотели.
– А вы, помните слова Пугачева, который сказал: «Лучше три года питаться кровью, чем триста лет – падалью».
Абрамов засмеялся над его словами, отчего Хакимов обиделся.
– Сравнил себя, карманника, с Пугачевым. Тот выдавал себя за царя, а ты за кого хочешь «канать»? За колхозника? Да, ты на зоне со своими представлениями пахаря пропадешь. Там такие орлы складывают свои крылья, не то, что ты.
– А что? Разве Пугачев не прав?
– Не знаю, Хакимов, кто из вас прав, он или ты. Перед тем как прийти к тебе в камеру, я изучил твое тонкое дело. Можешь обижаться на меня, но на Пугачева ты не тянешь. Сам подумай, ты простой деревенский парень, у тебя старая мать, отец алкаш, сестры. Да и идеи, за которую можно отдать свою жизнь, у тебя тоже нет. Ну, попытался ты залезть в сумку преподавателя вашего ПТУ, разве это подвиг. Ты, наверное, не знаешь, как живет этот преподаватель, что у нее, как и у тебя, больная мать, которая всю жизнь проработала в колхозе и ничего так и не накопила. Она кормит свою старую мать и маленькую дочь на гроши, которые получает за работу с вами.
Абрамов остановился, чтобы перевести дух. Несмотря на тусклое освещение в камере он увидел, что Хакимов внимательно слушает, что он ему говорил.
– А ты залез к ней в сумку, чтобы украсть последние копейки и бухнуть пивка на вокзале. Ты бы сделал это, если бы знал, как нелегко она живет?
Хакимов немного помолчал, думая, что ответить на его вроде бы простой вопрос.
– Не знаю, – наконец сказал он, – наверное, не полез бы.
– Глядя на тебя, я тоже так подумал. Ты не вор, ты нормальный парень, который поступил в ПТУ, чтобы получить какую-то специальность, образование. Думаю, если бы ты хотел всю оставшуюся жизнь воровать, то не стал бы поступать в училище.
Виктор снова сделал паузу и посмотрел на него. Он достал из кармана пиджака пачку сигарет и протянул ему.
– Давай, закуривай, – обратился Абрамов к нему. – Я же вижу, что хочешь курить.
Ильяс осторожно достал две сигареты. Одну сунул в рот, а вторую спрятал за ухом. Они, молча, закурили.
– Для тебя наступает момент истины, Ильяс. Ты стоишь на перепутье. Дорога налево – тюрьма, дорога направо – свобода. И ты должен выбрать. Хочешь быть жуликом – молчи. Хочешь стать честным и порядочным человеком, расскажи мне, где скрываются твои сокамерники? Кто вам помог бежать? Я не верю, что контролер забыл закрыть за собой дверь камеры. Решай сам, что тебе важнее – мать с сестрами или эти преступники.