Темный капюшон на голове придавал ему сходство с индийской коброй. И оно было бы куда большим, если бы не изображенный на его одеянии спереди и сзади силуэт Че.
Он пил. Употреблял наркотики. Слушал даст-рэп и звуки морского прибоя. Когда он спал, его душа устремлялась в астрал, витала в энергоинформационных потоках и беседовала с апостолом Павлом о сущности мироздания.
Вроде бы он сидел в Райсе. От нее и бытие аскета: гелиевый матрас прямо на полу, две табуретки и стол, заставленный бутылками, пепельницами, банками-склянками. При этом в комнате до омерзения чисто. Вылизано все. Кроме стола. На столе – срач. От стола – смрад.
На двух единственных табуретках сидели Ворм и Джет. У входа встал Стас. Архивариус повернулся и обвел всех троих медленным, отрешенным взглядом.
– Нам запрещено встречаться, но в этом правиле тоже есть исключения… – Казалось, Архивариус говорит сам с собой.
Ворм, несмотря на то, что чувствовал себя полным идиотом, собравшись все же с духом, задал вопрос:
– Ты поможешь нам?
– Наступил век алхимиков. Люди наконец-то научились обращать ценности в дерьмо. Поможет ли кто им?.. – Ощущение от его голоса было такое, словно звонил погребальный колокол.
Ворм переглянулся с Джетом, но тот не проронил ни слова, лишь слегка улыбнулся и поправил очки на носу.
– Что тебе известно про «Такечи апгрейд»? – снова спросил Ворм, вглядываясь в лицо Архивариуса.
Едва заметная тень скользнула по нему… Или показалось?
Архивариус, помолчав, произнес:
– Можно из грязи создать бриллиант. Можно черное сделать белым. Но еще никому не удавалось подчинить себе Бога. Хакер, ты видел когда-нибудь восход солнца над полем битвы? Когда его лучи играют на запекшейся крови, а тела внезапно…
– Хватит уже! – раздраженно перебил его Ворм. – Я задал тебе конкретный вопрос и хочу получить конкретный ответ: да или нет.
– Муравей… – не слыша его, монотонно продолжал говорить Архивариус, – ты муравей. Сначала – туда, потом – обратно. Вперед – назад. Плоскость. Двухмерная графика смысла жизни.
– Чего? – недоуменно прищурился хакер.
– Он имеет в виду двоичную систему, – наконец-то подал голос Джет.
– Да. – Архивариус улыбнулся, обнажая на удивление крепкие и белые зубы. – Или нет. Да-нет. Белое-черное. Вперед-назад. Жизнь-смерть. Жизнь в двоичном коде.
Когда они только вошли сюда, Джет предложил Ворму первым пообщаться с Архивариусом. И вот уже минут двадцать Ворм безуспешно пытался выяснить, имеет ли Архивариус какое-то отношение к клинике «Такечи апгрейд».
– Ты можешь нормально сказать или нет?! – окончательно рассвирепел Ворм.
Но тут Джет произнес:
– Ну все, хватит.
Он поднялся с места и шагнул к хозяину квартиры:
– Солнце больше не дает тепло. Ультрафиолет умер с последними детскими мечтами.
Взгляд Архивариуса скользнул по руке Джета и остановился на его запястье. В утреннем свете переливалась гелиевая татуировка «Сантаны», которую, по слухам, невозможно подделать.
– Эти стены помнят лица и помнят знамения. На каждого медведя найдется охотник, на каждого императора найдется Че.
– Правит тот, кто остается, а не тот, кто уходит. – Джет положил Архивариусу руку на плечо. – Птица хочет лететь, рыба хочет плыть.
– Птица не оставляет следа в небе. Рыба не оставляет следа в воде. Мудрый человек не оставляет следов.
– След видит тот, кто смотрит, след помнит тот, кто знает, след чувствует тот, кто верит.
Ворм с некоторой растерянностью слушал этот безумный разговор, но вмешиваться не решался.
Неожиданно Архивариус повернулся, подошел к Стасу и некоторое время пристально смотрел ему в глаза. Потом изрек:
– Пишущий думает, говорящий живет. Изрекающий истину плетет узор всего мира.
– Твои слова для тех, кто знает, – сказал Джет.
– Они для тех, кто верит. – Отойдя от Стаса, Архивариус всего лишь на секунду закрыл глаза, а когда открыл, вдруг запел: – «И умрет апрель, и родится вновь, и придет уже навсегда…»
Он замолчал, оборвав песню. Засмеялся, ткнул пальцем в Джета:
– Теперь ты пришел навсегда? Ты еще помнишь свою первую игру?
– Я помню все, – сказал Джет. – Где?
– Отстойник. «Метрополис». Картье.
Архивариус лег на матрас, давая понять, что разговор окончен.
Они молча вышли из подъезда, перешли на другую сторону улицы, и только тогда Ворм сказал:
– Я ни хрена не понял, чего там наплел этот двинутый на всю голову.
Джет улыбнулся, но ничего не сказал.
– Это какой-то шифр? – спросил Ворм.
– Ты живешь в двоичном коде, помнишь?
Все трое остановились возле высокого церковного крыльца.
– Когда-то Архивариус загрузил в свой разум деструктивный софт. Ворованные исходники корректировочных программ – в них вписывают алгоритмы активации эмоциональных матриц.
– А… Вечный кайф, – догадался Ворм. – В тюрьме я знал нескольких, кто сидел на таком софте. Но те вроде адекватные были.
– Баг в программе, – объяснил Джет. – Софт был заражен вирусом.
– В виртуальный героин насыпали стрихнина?
– Угу, – согласно буркнул Джет. – С тех пор Архивариус и стал таким. Я слышал, он несколько раз делал себе пластические операции, чтобы внешность соответствовала внутреннему содержанию. Потом просто стал прятать лицо под маской.
– Он сошел с ума?
– Нет. Это видение нашего мира под иным углом. Непонятным для других.
– Но ты же понимал его?
Джет кивнул:
– Да, понимал. Я тоже когда-то загружал в себя этот софт. Пойдем. Надо уходить. Архи сказал, что слишком многие нас ищут.
«Когда, интересно, он это сказал…» – подумал Ворм, догоняя своего подельника.
…Лос-Кабос. Блонди с сиськами пятого и шестого размера… В зеркале – незнакомец… В кармане – стопка купюр… Рядом – администратор отеля, подобострастно пригнувший спинку… Казино, коктейли, сигары, белоснежные смокинги…
Трель телефона бесцеремонно ворвалась в сон и вернула Куратора в реальность. Все еще наполовину пребывая в сладких сновидениях на мексиканском побережье, он прижал трубку к уху и нехотя пробурчал что-то. В ответ – краткое:
– Ты потерял инкубатора.
– Что?! – Остатки сна улетучились мгновенно. Блонди и администратор исчезли. Лос-Кабос превратился в руины.
– Семнадцать минут назад сигнал Стаса был заблокирован. Данные о его последнем местонахождении ложные. Мы недовольны твоей работой.
– Но… он же… Как такое возможно? – Куратор тщетно силился понять, что происходит.
– Возможно всё. Мы предполагаем, что инкубатора уже перепрограммировали. Выражаясь на вашем сленге, он теперь мульт одного из похитителей.
– Кто это сделал? – оторопело спросил Куратор. Прижав трубку к уху, он вскочил с постели и стал натягивать штаны.
– Нам известно, что их двое. Хакер Александр Прокин, сетевой ник – Ворм и наемник-нелегал Винсент Джанко.
– Откуда они взялись? – растерянно бормотал Куратор.
– Меньше хлебалом надо щелкать, – вдруг жестко ответил голос.
Куратор никак не мог привыкнуть к подобной манере невидимых собеседников переключаться с бесстрастного и ровного тона на грубый и бесцеремонный. Каждый раз голос, внезапно меняя интонацию, заставал его врасплох.
Их было много, таких голосов. Безымянных, безадресных. Это инспектора внутренней СБ корпорации – единственное связующее звено между высшими чинами «Волхолланда» и теми, кто задействован в нелегальных засекреченных проектах. Жесткое прикрытие.
– У тебя… у вас есть информация на них? Фотографии, контакты…
– Тебе отправили их личные дела, можешь посмотреть. Они умело обходят «Нарайяну» и систему спутникового слежения. Мы пришлем тебе своего специалиста. Его имя Ти-Бон. Будешь делать все, что он скажет.
«Зачем присылать, если у меня есть свои специалисты?» – хотел спросить Куратор, но не успел. В трубке раздался сигнал отбоя.