Мататара просто кивнула.
Супер! Я уронил голову на руки и через секунду уткнулся лбом в прохладное дерево столешницы. Грешные магистры, как мне вырваться отсюда? Ох, права старая ведьма, решила поговорить сначала со мной, ведь знала, что именно так всё и будет. Я поднял на неё глаза, она смотрела на меня тёплым, всепонимающим взглядом. Не пускала меня столько, сколько могла, отвАдила Нумминориха, чтобы не пришлось ещё и его оставлять застывшей мошкой в этой паутине. Но против желания Вершителя не попрёшь, да? Как же мне удрать из этого безумного мира, который опутывает своей паутиной, завивает в свой невидимый кокон? Да кто ж тебе не даёт-то, вот, давай, вперёд, два шага – и ты в Ехо, Меламори даже не узнает, что ты тут был. Откуда-то я знал, что как только решение будет принято, задерживать меня никто не станет и я быстро вернусь в Ехо. В свою привычную жизнь, к Шурфу, в Мохнатый Дом, к своим любимым улочкам и набережным, оставив Меламори в слишком гостеприимном Мире Паука. Заложником. На сто лет!
Но я так не смогу. И тут речь не о совести или чести, или ещё чём-то эдаком. Я понимал, что просто не смогу вот так бросить её тут, как в своё время не смог убить немощного Нуфлина, вопреки всем законам логики и здравого смысла, а выторговал его жизнь в обмен на меч Короля Мёнина, мой личный охранный амулет. И сейчас понимал, что оставить Меламори одну в этом Мире – это просто неправильно. не плохо или хорошо, а НЕПРАВИЛЬНО. Если бы она всё знала и могла сама выбирать – это был бы другой разговор, но вот так, как несмышлёного младенца – нет, не мой вариант. Ненавижу, когда бабочек насаживают на булавки. И как бы я ни играл в игру «давай ещё подумаем, Макс», на самом деле я понимал, что решение было уже принято.
Внимательные тёплые глаза старухи напротив и её же певучий девичий голос в моей голове:
- Хорошо. Решение принято. Меламори сейчас спит. Ты можешь ещё попасть в Ехо на какое-то время, но вернуться тебе нужно будет до того, как она проснётся. Если ты успеешь, она сможет проснуться в Мире Стержня у буривухов, если нет – она проснётся тут на ближайшие сто лет.
- Да понял я!
- И не стоит никому говорить о своём решении, пока оно не случилось, – юный вкрадчивый голос старой ведьмы стал холоден и прозрачен. – Мир Паука капризен и непредсказуем. Ты же не хочешь, чтобы в его паутину занесло кого-нибудь ещё? – ох, как точно она сделала упор на слова «кого-нибудь ещё»!
- Нет, не хочу. У меня есть часа два, да?
Грешные магистры, два часа перед столетней тюрьмой!!!
- Да, два часа у тебя точно есть.
Мататара встала и подошла ко мне со спины, от неё неуловимо пахло морем и какими-то пряными травами. Она положила тёплые шершавые руки мне на лицо:
- А теперь, закрой глаза, Макс. Сейчас ты попадёшь в Ехо, а когда будешь готов вернуться, просто встань на то же место, закрой глаза и позови меня, я тебя заберу. Ты всё понял? Два часа. Впрочем, тебе решать. Закрывай глаза.
Я послушно сомкнул веки, она наклонилась и неожиданно поцеловала меня в макушку. Через мгновение я почувствовал совсем другие запахи. Открыл глаза – никакой Индии, никаких старух, я сидел на крыше Мохнатого Дома, внизу виднелись крыши и мостовые моего любимого города. Грешные магистры, приснится же такая хрень! Тут же вокруг меня температура понизилась градусов на десять. Ага, понятно, не приснилось. У меня что, и правда есть всего пара часов? Шурф!!!!
====== часть 6 ======
Я сделал шаг и оказался в нашей спальне. Там было темно, тихо и ни-ко-го.
«Шурф, ты где? – я послал ему зов, он ответил сразу же: «Макс? Я в Иафахе, работаю, а ты где?»
«Так ночь уже на дворе, чудище!» – я улыбался. Я так рад был слышать его родной голос. И ну её к драным вурдалакам, эту работу! Любую! Не сегодня! И я шагнул в его кабинет.
Великий Магистр сидел за своим рабочим столом с безукоризненно прямой спиной и перебирал самопишущие таблички, раскладывал их в ровные стопочки на столе. Он обернулся на моё появление, и я увидел, что в его глазах засветилась радость. Грибные светильники окружали его фигуру и казалось, что этот свет исходит от него. Я никогда не устану любоваться им! Он же красив как бог! Так невозможно, так потрясающе красив – и, в своей безупречности, так равнодушен к собственной красоте! Он подошёл ко мне и сжал в тёплых объятиях.
- Пойдём, а? – я потащил его за край мантии, – Я ненадолго, мне скоро возвращаться, а потом магистры его знают, когда снова увидимся.
Шурф забеспокоился:
- Что-то случилось, Макс? Вы с Нумминорихом нашли Меламори?
- Нашли, нашли, она скоро вернётся, я потом тебе всё расскажу, ладно, ну, или она расскажет. Пойдём, а? – я старался избегать скользких тем. Сказать ему о том, что через пару часов я собираюсь исчезнуть на ближайшую сотню лет, я никак не мог, но и врать ему тоже не хотел, поэтому придерживался старой журналистской уловки: самая изощрённая ложь – это строгая дозировка правды.
Он улыбнулся:
- Пойдём, конечно. Заметь, я даже не спрашиваю, куда.
- Тогда закрой глаза.
В носу у меня защекотало от терпкого запаха моря и водорослей. Мы открыли глаза. Пляж из моих снов был по-прежнему пустынен и безлюден.
Шурф снова улыбнулся:
- Спасибо, Макс, я очень люблю это место.
И, быстро скинув с себя мантию, полез купаться, отфыркиваясь и плескаясь как мальчишка. Я, конечно, тут же ринулся за ним. Мы брызгались водой и ныряли. Шурф, разумеется, легко доставал до дна и укладывался там «полежать», пока я, только коснувшись донного песка, с дикими глазами выныривал на поверхность, жадно хватая ртом воздух. Мы плавали на перегонки и, смеясь, пытались удержаться на спине на гладкой поверхности моря, не двигаясь. Надо ли говорить, что Шурфу эта детская забава удавалась легко и просто, тогда как я пыхтел изо всех сил.
Я запоминал его. Я жадно смотрел на него, пока он не видел, и запоминал. Ямочка между ключиц, линия скул и подбородка, длинная шея, покрытая капельками воды, широкая красивая спина с переливающимися мышцами, круглый крепкий зад, длинные пальцы, длинные руки и ноги. Я старался запомнить каждый волосок, каждую морщинку, его улыбку, поворот головы. Я впитывал в себя его образ по крупинкам, по бликам.
Я целовал его нежно и жадно, я запоминал, какова на вкус его кожа, согретая солнечными лучами, пропитанная солёным морем, я запоминал. Я легко касался губами его налитого члена и слушал его прерывистые вздохи. Я проводил ладонями по его груди, по спине, я запоминал пальцами, впечатывал в свою память запах его мокрых волос, лёгкий пух на шее, его ключицы, подрагивающий под моими ласками живот. Я замер, обхватив его член рукой, нежно трогал языком головку, исследуя, изучая, медля… я впитывал его вкус, его запах. Постепенно убыстряясь, слушал его прерывистое дыхание. Впечатывал в свою память пряный вкус его семени, когда он изливался мне в рот. Шурф! Мой Шурф! Я запоминал, как он, остывая от оргазма, тянется за сигаретами дрожащей рукой и глядит на меня своими невозможными серыми глазами… Шурф!!! Он улыбался:
- Ничего себе, Макс!
- Ага, – я кивнул, перехватывая у него сигарету, – вообще-то, я рассчитываю на добавку!
- Дай мне отдышаться, – засмеялся он.
Мы лежали на белом пушистом пледе. Закрыв глаза, я слушал шум прибоя моего моря – и запоминал. Близость его тела, звук едва слышных движений: вот он затягивается сигаретой, вот выдыхает дым, вот повернулся на живот и, кажется, смотрит на меня. Я открыл один глаз: в его пепельном взгляде – лёгкая настороженность, смоляные длинные ресницы слиплись от морской воды. Я запоминал его почти нестерпимую красоту, которую стоило бы восхвалять в стихах и поклоняться.
- Макс, что-то же случилось, да? – сказал он скорее утвердительно, чем вопросительно.
Вот же чёрт, ну как можно от него хоть что-нибудь скрыть!
- Конечно, случилось, всегда что-то случается, на том и стоим, – я попробовал отшутиться. – Иди ко мне.