В противовес огромным комнатам домов Ехо, комната, в которой нас поселил Еси, была крошечная, точь-в точь хрущёвка с моей исторической Родины. В комнатушке площадью примерно семь квадратных метров вдоль стен стояли две вполне широкие лавки, посередине – стол и два табурета. Других предметов мебели в комнате не было. Ну и отлично! Поскольку, в быту я совершенно неприхотлив, мне всё сгодится. Я вытряхнул на пол наши пожитки, кинул на лавку пенку, завернулся в спальник и сказал Нумминориху, что будить меня до утра – это просто опасно для здоровья. На что Нумминорих совершенно серьёзно кивнул, и я уснул, едва успев опустить голову на лавку.
А потом были десять дней практически сплошного сна. И я с удивлением обнаруживал, что давно не уставал наяву так, как здесь во сне. Мы с Нумминорихом просыпались, ели, выдавали своему телу необходимый гигиенический минимум и снова засыпали. Я учился отличать сон от бодрствования, запоминать себя, события и других персонажей, учился пользоваться магией во сне, находить едва уловимую ниточку следа, которую оставляет сновидец, углубляясь и углубляясь в сон, постепенно теряя нить с реальностью, подбираясь во сне к Коридору между Мирами – а это оказалось совсем не так, как наяву. А потом по этой почти невидимой, едва уловимой нити можно (да и нужно!) было вернуться обратно в Мир и в бодрствование. Я научался контролировать свои желания, дозировать их ровно настолько, насколько было нужно, чтобы уловить след сновидца и одновременно не погрузиться в сон целиком. Я узнавал, как углублять сон и как из него выбираться. Я познакомился с Сонными наездниками, настоящими профессионалами осознанных сновидений, и они провели нас с Нумминорихом в общее пространство сна, в котором можно было общаться с другими сновидцами, отыскивать нужного человека или нужный сон. И я пробовал говорить на хохенгроне, потому что Нумминорих и Еси Кудеси трещали на нём практически без умолку всё то время, когда мы не спали. Наш учитель иногда вмешивался в сновидения, направляя, помогая выбрать нужную ниточку из клубка чужих следов, помогая опознавать свой собственный сонный след, но чаще всего он просто наблюдал. Его вкрадчивое ненавязчивое присутствие было так не похоже на обычное директивное обучение, но от этого оно не становилось менее значимым, как раз наоборот. И это было совершенно прекрасно! Я чувствовал себя школяром-первооткрывателем, да, в общем-то, им и был. Я впитывал в себя новые знания как дорвавшийся до воды пустынный бедуин. И неизменно рядом был Нумминорих. Только сейчас я понял, насколько этот парень крут! В Тайном Сыске все привыкли считать сэра Куту новичком, хотя с начала его работы в нашем филиале приюта Безумных прошло уже несколько лет. И относились к нему соответственно, то есть, слегка снисходительно. А сам Нумминорих, будучи человеком стеснительным и одновременно беспредельно любознательным, вовсе не претендовал на какое-то иное отношение, радовался и смущался тому, что его все опекают. И да, поскольку это я его привёл в Тайный Сыск, то официально считался его наставником и учителем. Сейчас же, если бы не он, я бы уже давно сгинул в каком-нибудь сне. Если я успевал забыться или увлечься, я неизменно слышал его размеренный голос, который приводил меня в чувство: «я – сэр Нумминорих Кута, нюхач из Ехо…», и тут же сам начинал бормотать: «я – сэр Макс из Ехо, Вершитель, я люблю Шурфа…». Так проходили наши учебно-сонные дни.
И в один из таких дней я снова спал и мне снилось, что я ветер. Лёгкий южный ветер, жаркий и быстрый. Рядом образовался такой же летящий Нумминорих. Нам было радостно и весело вдвоём. Мы летали над горячей красной пустыней, перекатывались через барханы, врывались в песок, устраивали песчаные бури и торнадо, хохоча, переливаясь мириадами песчинок, скручивались в один клубок, расплетали наши потоки, забывая, кто мы и где наш дом. Я чувствовал рядом присутствие другого искрящегося ветра – и это была невыразимая, необозримая радость! И мне хотелось лететь и лететь с ним дальше, посмотреть, что там, впереди, за пустыней, в глубине синеющего неба.
Я как раз сосредоточенно летал над землей, окучивая огромный бархан, пытаясь сделать его абсолютно круглым, как вдруг почувствовал, что вокруг меня образовался холод. Моя тёплая ветреная сущность сжалась в плотный комок, недоумевая, что же такое происходит. Красные пески посерели и подёрнулись инеем, небо стремительно темнело, набирая свинца и мороза. Я рванулся вверх, но неимоверный холод снова прибил меня к земле. Я попытался скользнуть змейкой меж барханами, но не тут-то было: холод надвигался со всех сторон, грозя заморозить меня совсем. Я увидел, что рядом со мной стоит человек и тихо говорит: «Я – Нумминорих Кута, нюхач их Ехо». Слова эти были мне совершенно не знакомы, но человек казался тёплым и близким. Тёплым! Я тут же рванулся к нему, заполз под одежду, обвился вокруг талии… и…
И мы с Нумминорихом проснулись, обнявшись, лёжа на одной узкой лавке. Я постепенно приходил в себя, пытаясь понять, где я, кто я и что вообще происходит. Руки Нумминориха крепко обнимали меня, а мой нос уткнулся ему в шею. Я медленно вспоминал, что, кажется, я был ветром, а потом меня со всех сторон обступил колючий холод. От этого воспоминания я инстинктивно ещё крепче обнял Нумминориха. Он открыл глаза, в которых были удивление и радость. Отчего-то мы не спешили размыкать объятия. Я понял, что он спас меня, вспомнив о себе и обо мне, просто взял и уволок из этого леденящего тумана. Я не успел подумать, как, я не успел понять почему, и что будет дальше – я просто почувствовал его горячее дыхание на своём виске, он замер и наклонился к моим губам, ожидая, замерев на долю секунды, ровно настолько, чтобы я мог или потянуться к нему в ответ, или отстраниться. И я потянулся в ответ… прикасаться к его губам было всё равно что купаться в бесконечном солнечном свете, так тепло и нежно… «Шурф!» – мгновенное прозрение окатило меня ушатом ледяной воды и я дёрнулся в сторону от Нумминориха, словно уходя от укуса змеи, увидев реальность такой, какая она есть. Маленькая комната, узкая лавка – и я целуюсь с Нумминорихом! Твою ж мать! Голова закружилась, я вскочил, спотыкаясь, падая, снова вставая, выбежал из комнаты, успев заметить его растерянный и грустный взгляд. Мне нужно было на воздух. Я пулей вылетел из дома, жадно глотая вечерние прохладные сумерки. Хорошо было бы успокоиться и подышать хотя бы на шесть, но куда там. Перед глазами мелькали цветные пятна, слабели колени и я рисковал свалиться в банальный пошлый обморок. «Держись, чёрт тебя возьми! – прикрикнул я на свою тушку, – иди вот, посиди хоть на ступеньках, авось полегчает». Я внял внутреннему голосу и послушно опустился на указанные ступеньки. Голова по-прежнему кружилась. Кретин! Расчувствовавшийся, разнеженный кретин! Сопливый дурак! Мне было стыдно до тошноты. Перед Шурфом, перед Нумминорихом, перед всем светом. Мне было наплевать на то, куда подевалась Меламори, на дурацкое задание Джуффина, абсолютно на всех. Я хотел домой, просто домой – на крышу Мохнатого Дома, в Ехо. Я уже был сыт по горло снами и сновидениями. Я хотел увидеть Шурфа, покаянно упасть в его объятия и сказать, как сильно я его люблю, как устал быть без него. Я почувствовал, как к горлу подступает комок, а на глаза наворачиваются слёзы. «Да, когда же это кончится!» – орал мой внутренний истерик.
«Макс, – в моей голове зазвучал тихий голос Нумминориха, – прости. Это была случайность. Прости».
И только я собирался ему что-то ответить, как в моей пустой глупой башке раздался голос Шурфа: «Макс, с тобой всё в порядке?»
Я истерично заржал и ткнулся лбом в деревянные перила крыльца.
«Макс?!» – тихий голос Нумминориха.
«Макс?!» – встревоженный голос Шурфа.
Так, стоп. Всё будет хорошо. Всё обязательно будет офигенно, мне просто срочно нужно в это поверить, иначе я двинусь мозгами и буду бегать по сонному Тубуру бодрствующий и блаженный. Не-а, так дело не пойдёт! Я взял себя в руки, вот в буквальном смысле обхватил свою глупую голову руками. Вдооох, выыыыдох, ещё раз вдооох на шесть, выыыыдох.