— Не бойся, я смогу тебя защитить!
Я хотела узнать другое.
— Валгус, а как же ты? Ты же здесь живешь!
Юноша отпустил мой плечи, отстранился и застыл в напряженной позе, словно собираясь с решимостью, а потом зло сказал:
— Помнишь, я говорил, что мои родители получили здесь работу?
Я безмолвно глотнула воздуха, предвидя следующую фразу и чувствуя, как леденеет в груди.
— Ты и есть наша работа! Нам требовалось тебя найти!
5 глава
— И чем мне грозит твоя исполнительность, — прошептала я не в силах оторвать взгляд от выбившейся петли на ковре.
— Глупенькая, — улыбнулся Валгус и погладил меня по голове, — я не причиню тебе боли. Ты… Ты же мой друг! Жалко только — неосмотрительный!
В его голосе было столько жалости, нежности и заботы, что мое сердце забилось в несколько раз быстрее.
— А теперь расскажи, кого и почему ты ещё боишься! — жестко потребовал Валгус.
Это была не моя тайна. Я вспомнила строгое бабкино лицо и замотала головой, отказываясь говорить. К тому же я понимала — Валгус не выстоит против страшилища из Лялькиного кошмара и пяти минут. Как можно тягаться шестнадцатилетнему пацану с таким монстром?! Пусть Валгус даже и… не совсем человек.
Мои сомнения заставили юношу рассмеяться:
— Брось! Ты же не думаешь, что он меня испугает! — но в следующее мгновение серьезность вернулась на красивое лицо. — Александра, я не смогу тебя защитить, если не узнаю правду!
Пришлось рассказать… О бабкиной деревне, о лесе, о волке, о своем превращении и поспешном бегстве… И о том, как пряталась от жгучего взгляда за пыльным стеклом. А затем я достала из кармана джинсов записку и бисерный цветок.
— Вот! — сунула в руку парня аппликацию.
Мой приятель понюхал ее и недовольно поморщился:
— Да-а, Александрова, ты сделала всё, чтобы не задержаться на этом свете. Похоже, ты отрезала себе дорогу в единственное место, где была бы в относительной безопасности!
Мне захотелось заскулить, и я с большим трудом подавила зарождающийся звук.
Валгус усмехнулся, покачал головой, словно сам себе удивлялся, и сверкнул бесшабашной улыбкой:
— Ничего, выпутаемся! Знать бы только какой закон ты умудрилась нарушить в том лесу. Может, всё не так уж плохо, — и вздохнул: — Давай умывайся и ложись спать, Александрова. А я тебя, так и быть, посторожу.
С этими словами он подтянул кресло-кровать к самой двери, перегородив её поперёк, чтобы не было ни выхода, ни входа.
От его слов я опешила. То есть получается, виновата снова я?!
— Ты чего? — насторожился приятель.
— Валгус, какой закон я могла нарушить? Что запрещено?! Защищать девчонок?!! Свою сестру?!! Да их бы там в один момент сожрали!
Юноша вздохнул:
— Не уверен. Понимаешь, ты абсолютно неопытный боец, да и противник слишком легко сдался. Но теперь уже всё равно. Поздно переживать.
Это точно — переживать и впрямь поздно. Время вспять не повернёшь. Теперь главное снова не натворить непоправимого.
— А как же утро? Мама не поймёт, если я дома не переночую, — ответила, не поднимая взгляда.
На душе стало томно и стыдно, словно я чего ждала от этой ночи. Но это ведь не так! Я предпочла бы оказаться дома, в своей кровати! Спать, зная, что с тебя не спускает взора тот, кто … кто… кто нравится, вряд ли получится!
— Не, Валгус, я лучше домой.
Встала с кровати, и в следующее мгновение резкий толчок отправил меня обратно.
— Ложись, сказал, — зашипел мой приятель. — Ты думаешь, я шучу? Думаешь, запереть тебя в этом доме предел моих желаний?!
Я чуть не задохнулась от обиды и отвернулась в сторону, пытаясь спрятать её.
— Ну, то есть… Саш, прости… другое имел ввиду, — присел рядом Валгус, — но я не пугал, когда говорил, что тебя ищут лучшие охотники. И самое надежное место для пряток — рядом со мной. Почему, объяснить пока не могу. А портфель я твой заберу, не переживай, никто и не заметит. Только ключ дай. Ты ведь все равно раньше всех из дому уходишь. И ещё кое-что надо сделать. Для надежности.
То, что Валгус может передвигаться бесшумно и быстро, ничуть не хуже меня, я уже знала.
— Доверься мне, — прошептал Валгус, видя, что сомнения не прошли.
Тихой мольбе я противиться не смогла — послушно повалилась головой на подушку.
— Вот и славно, — облегченно вздохнул приятель и вернулся в кресло.
На некоторое время в комнате воцарилась тишина, а затем я не выдержала:
— Валгус, не мог бы ты ответить на один вопрос?
Приподнялась на локте, пытаясь рассмотреть выражение лица юноши.
Валгус весело хмыкнул:
— Даже не сомневался, что он у тебя найдется.
— Ты такой же, как я? — не среагировала на шутку и напряженно замерла в ожидании ответа.
На некоторое время в комнате повисла тишина, не прерываемая даже моим дыханием, потом юноша сказал:
— Нет. У меня… всё немного по-другому. Как… не могу сказать. Не имею права.
— Но ты же не человек?
— Мы оба не люди! — мрачно ответил юноша и вздохнул: — Спи, пожалуйста. Мне надо продумать дальнейшие ходы.
Словно речь шла об обычной шахматной игре.
Прошло ещё немного времени, Валгус хмыкнул, что-то вспоминая, и позвал:
— Саша, ты не спишь?
— Нет пока.
— Тогда у меня к тебе тоже вопрос…
— Задавай.
— Почему тебе не нравится собственное имя?
Я растерялась от неожиданности и немного помедлила.
— Чего молчишь? — не унимался юноша. — Я же вижу, как иногда напрягаешься, стоит кому-то окликнуть тебя.
"Напрягаешься" — не совсем правильное слово, но в остальном проницательный Валгус угадал. Не нравится. Чаще всего меня звали Саша или Сашка. Учителя — те вовсе по фамилии. Пожилые соседки — Шурочка. Но это было всё не моё! И если с "Сашей" я смирилась, то остальные имена, больше похожие на клички, откровенно бесили.
Послышался шорох: парень повернулся в мою сторону и оперся на ладонь, настроившись на долгий разговор. Видно тоже спать передумал.
— Давай подберём тебе то, что будет приятно ушам, — предложил Валгус.
— Угум…
Не смотря на серьёзность тона, мне показалось, что приятель намерен немного повеселиться за мой счёт.
— Александрушка, — для начала предложил юноша.
— Убью, — пробормотала я.
— Неужели не нравится?
На лице удивление и святая невинность.
— Ну тогда… Алексаша?
— Отстань!
Вот репей!
— Санюра? Алексаня? Сашуля?….
Господи, сколько имён и не одного нормального!
— Олеся?
— А это-то причём? — пришел мой черёд удивляться.
— Когда-то это значило одно и то же, — пояснил Валгус и снова пристал: — Ну, так что на счёт Олеси?
"Олеся" со мной не совпадало. Не было во мне даже капли той мягкости, что исходила от этого имени. Оно казалось пусть и красивым, но абсолютно чужим.
— Нет! — резко ответила я. — И давай завязывать с сочинительством.
— Ну, как знаешь, — усмехнулся Валгус и тут же спросил: — А как тебя в семье зовут? Ну, мама, отец или… бабушка?
Я помедлила с ответом, а потом все же призналась:
— Дичок. Бабушка звала меня Дичок.
— Очень точное имя, — тихо сказал юноша, и добавил. — Можно мне тебя так звать?
Сначала я хотела сказать "нет!", но потом передумала. Мне ужасно, до боли в сердце захотелось, чтобы ласковое бабкино "Дичок" осталось со мной.
— Иногда, — шепнула едва слышно, но он услышал.
— Хорошо — иногда. А теперь, спи!
Я не ждала от себя, что засну, но организм решил по-другому, и через минуту действительность поплыла цветным пятном. Глаза открылись только тогда, когда рядом запахло свежесваренным кофе.
— Вставай, соня! — улыбался в дверях мой приятель. — Давай, умывайся и за стол, кофе я уже сварил.