— Поверьте им, Дэвид! Что они тут делают, даже кто они в действительности такие… никто из нас не знает наверняка. Но мы удовлетворяем их потребности и защищаем, даем крышу над головой и медицинскую поддержку. Они ушли очень далеко от остальных смертных, включая вас и меня. Вам известно, что большинство может выучить иностранный язык за несколько часов? Попросите кого-нибудь из них что-нибудь продекламировать. Все, что угодно. Вы увидите, что почти наверняка они знают названное вами произведение. Дайте им что-то прочитать, и через несколько дней задайте вопрос по содержанию. Они дословно перескажут вам книгу. Если вы захотите поговорить с ними на самую сложную в мире тему, вас ждет настоящее потрясение.
— Например, на тему ацтекской культуры?
— Большинство из наших пациентов интересуется древней Мезоамерикой точно так же, как и весь остальной мир. Разница в том, что они понимают язык ацтеков науатль и их философию, а также математику майя.
Дэвид подумал про лежащий в ящике его стола документ, который составил Эктон. Ему совсем не хотелось испытывать ощущение, будто он тонет, но Форд чувствовал именно это. Он знал, что Мэриан не имеет отношения к классу, ему сказала об этом Обри Денман. Поэтому не собирался с ней откровенничать, вне зависимости от того, как она понимала ситуацию в клинике. К тому же вот-вот должен был прийти Мак Грэм, и у них не осталось времени на разговоры. Так что он мог только искренне ей ответить:
— Мэриан, должен признаться, я очень тронут вашим отношением к пациентам.
— Дэвид, здесь все совсем не так, как кажется.
— В каком смысле?
— В том смысле, что вы, возможно, никогда до конца не поймете их или то, что они делают. Но прошу вас, доверьтесь им. Мы все так поступаем. Просто им доверяем. — Она поднялась на ноги и добавила: — Меня тоже ждут пациенты. У Линды Фэйрбразер выдалась исключительно трудная ночь. Насколько я поняла, ей помешали и этим причинили боль. У нее навязчивая потребность сыграть каждую ноту в определенном порядке. — Мэриан заговорила громче: — Однако какой-то бесчувственный идиот прикоснулся к ее руке и тем самым потревожил течение музыки, что заставило ее страдать.
— Мне очень жаль, — сказал Дэвид.
— Да, вам жаль, — заявила она и ушла.
Дэвид изо всех сил сражался с болью, которую причинил ему ее сарказм. Ему не следовало мешать пациентке. Он повел себя как бесчувственный болван, а значит, непрофессионально. Хороший врач расставляет акценты и ни в коем случае не контролирует… если, конечно, ты не дитя малое и не оказался некомпетентен в том, чем занимаешься.
Чтобы немного успокоиться, ему требовалась информация. А чтобы принести максимальную пользу — лучше понимать основы существования клиники. Точнее, если быть честным до конца, чтобы принести хоть какую-то пользу. Дэвид посмотрел на Кэти, которая не шевелилась, точно насторожившаяся птица.
— Кэти, вы здесь уже…
— Четыре года.
— Будучи сестрой в психиатрическом отделении и проработав все это время с доктором Хант, что вы думаете о нашем с ней разговоре?
— Вы хотите поставить меня в трудное положение?
— Я спрашиваю ваше профессиональное мнение.
— Как медсестра, я считаю доктора Хант прекрасным и добросовестным специалистом.
— А я? Как я справляюсь со своими обязанностями?
— Если откровенно, Дэвид, я думала, вы быстрее поймете, что у нас происходит.
— Я ничего не понимаю!
— Вы в состоянии понять то, что вам необходимо, иными словами, как помочь нашим пациентам. Сосредоточьтесь на их нуждах, Дэвид! Кто знает, что они в действительности делают? Нам не хватает ума разобраться в этом. Мы можем только обнять кого-то в нужный момент, выдать таблетку, когда возникает необходимость, и обеспечить приличные условия жизни. Позвольте им идти туда, куда они хотят, но будьте на месте, чтобы подхватить, когда споткнутся. Больше мы ни на что не способны.
Звякнул звонок, а в клинике Эктона не было принято заставлять пациентов ждать.
Глава 9
МЭПО
Мак явился в шелковом пиджаке и брюках, двигаясь в своей обычной удивительной манере точно выверенных действий, и уселся в кресло для пациентов, стоявшее в углу, отведенном Дэвидом для таких вот встреч. Глядя на него, Форд подумал, что он похож не на пациента психиатрической клиники, живущего в невероятно искаженной реальности, а на артиста из водевиля.
— Мы могли бы стать каннибалами, — заявил Мак.
Слова звучали как очевидный симптом болезни, и Дэвид настроился провести настоящий сеанс психотерапии с настоящим пациентом… для разнообразия.