И вдруг Дэвид почувствовал, что чуждое присутствие приближается к кровати, хотя не увидел ничего определенного. Несмотря на тот факт, что его ум ученого ни на мгновение не признавал подобных вещей — более того, знал, что они невозможны, — он ощущал, что наполненное жизнью, хотя и невидимое существо стоит около кровати.
Дэвид не сомневался, что снова стал жертвой ночных страхов — эффект, часто встречающийся в случаях нарушения сна, — но это не отменяло того, что он чувствовал. К тому же он обратил внимание на очень необычное ощущение — вибрирующий холод, окативший его грудь. Форд опустил глаза и увидел мурашки на обнаженной коже в тех местах, где он его касался.
Дэвид не сомневался, что в комнате кто-то есть, однако он никого не видел.
Почему?
«Это какой-то вид шизофренической галлюцинации, иначе просто не может быть», — подумал он. Но в его роду не было гена шизофрении, а однонуклеотидный полиморфизм[33] не вызывает галлюцинаций.
Итак, может быть, в спальне действительно кто-то есть?
Дэвид приподнялся на локте, и Кэти тихонько застонала.
Он ощупью нашел лампу, включил ее… и ему показалось, что он увидел, как скользнула, закрывшись, дверь. Дэвид вскочил с кровати, бросился к ней и быстро распахнул.
В коридоре пусто. Значит, все-таки очень яркий сон.
Неожиданно Форд понял, что стоит около окна, выходящего на парковку и заросли деревьев. По небу величественно проплыл какой-то огромный, ярко освещенный объект — не самолет, потому что он был огромным. По-настоящему гигантским. За ним следовал другой, над ними парили еще два. Дэвид посмотрел наверх, и его охватило благоговение перед могуществом, представшим глазам — он увидел сотни, тысячи громадин, заполнивших небо.
И вдруг он оказался внутри одной из этих штук, его со всех сторон окружали столбы света, но он откуда-то знал, что это живые существа, вознесшиеся к немыслимым высотам благородства и наполненные такой сильной любовью, что он неожиданно вернулся в раннее детство и увидел мать и отца на пляже в Кейп-Мэй. Отец что-то кричал, звал его, а мать лежала на песке, закрыв глаза кружочками огурца. Громко лаял терьер Джек, маленькая девочка распевала веселую песенку, радуясь прекрасному дню.
Дэвид инстинктивно догадался, что это ангелы, и почувствовал себя абсолютно обнаженным в их сиянии. Они были такими глубоко правильными и истинными, что Дэвид не сдержался и вскрикнул — или ему показалось, что вскрикнул, — потому что они излучали ощущение радости и чистоты, которое стало, несомненно, самым ярким, самым девственным и одновременно вызывающим благоговение переживанием, какое он когда-либо испытывал.
Но еще Дэвид почувствовал печаль, устремился к ней и потребовал, чтобы она его оставила, но она не пожелала уйти, и в следующее мгновение, содрогаясь под ударами болезненного ужаса, он оказался в кромешной тьме. Самый чудесный из всех снов в долю секунды превратился в черный бесформенный кошмар из кошмаров.
Дэвид падал вниз, в глубокую каменную пропасть и через несколько мгновений ощутил жар. Вскоре окружавшие его каменные стены начали сиять, и жар превратился в жуткую боль, не обжигающую, а такую, будто кто-то натирает тело песком. Он снова и снова бросался на стены, вперед и назад, вперед и назад, но спасения не находил.
В глубине сознания Дэвид знал, насколько серьезен такой абсолютный, безысходный разрыв с реальностью, и что подобное состояние, возникшее в результате стресса, граничит с психозом.
Дэвид продолжал падать, жар становился все сильнее, он корчился и сражался, лягался, размахивал кулаками, превратившись в испуганного до полусмерти ребенка.
Вокруг раздавались крики, и он начал различать тела, погрузившиеся в стены, яркие, сияющие тела людей, которые все до одного кричали о своей невиновности, но они лгали, он слышал это в их голосах — в отчаянной какофонии, присущей нестройному хору лжи.
Неожиданно на фоне прежней боли Дэвид почувствовал вполне определенную вспышку новой, в правом запястье.
Кто-то кричал, он же снова и снова ударял рукой о край прикроватной тумбочки, на которой подпрыгивала лампа.
Задыхаясь, чувствуя, что запутался в простынях, Дэвид поднял правую руку. Боже праведный, неужели он ее сломал? Нет, только содрал кожу, но ему удалось изгнать из нее демона.
— Что случилось…
В комнате царила тишина, и все, как обычно. Часы показывали без четверти семь утра.
33
Однонуклеотидный полиморфизм — отличия последовательности ДНК размером в один нуклеотид в геноме (или в другой сравниваемой последовательности) представителей одного вида или между гомологичными участками гомологичных хромосом индивида.