— Не, ну интересно, почему вы их не надеваете?
— Нам не надо, — ответила Арфа.
— Почему?
— Потому, — неожиданно грубо прикрикнул мужик. — Мы сами с усами. Нас этой аномальностью не возьмешь. У нас своей аномальности знаешь сколько?
Дальше шли молча. Старые городские развалины остались позади. Шварц облегченно вздохнул и зашагал бодрее. Пепелище, прах, упыри, выживший из ума Фазиль, переродившийся в летучую маску, выжженная земля до расплавленных проплешин все это он постарается забыть. По крайней мере, сейчас ему хотелось в это верить. А что будет потом и как он распорядится своей памятью, Виктор не думал.
— Наивный, — негромко сказал Иван Федорович, поравнявшись с парнем. — Зря надеешься, память не игрушка.
Виктор нахмурился. Способность мужика-сенсора хозяйничать в чужой голове как в своей собственной, злила.
— Что вы там ковыряетесь?
— Где? — моргнул глазами проводник.
— В моей голове. Она — моя. Не ваша.
— Да больно она мне нужна, — простодушно ответил Иван Федорович. — Прячь поглубже, а то разбрасываешь свои мысли где попало. Они, вон, летают у тебя, как мухи.
Виктор бессильно ругнулся и размашисто зашагал вперед.
— Э-э-э, нам не туда, — окликнул его мужик и кивнул в сторону крутой насыпи. — Гляди, куда я ступаю, и не отставай, — продолжил он, прыгая по искореженной земле, как лягушка по болоту. Арфа ни в чем не уступала отцу. Легко отталкивалась, и, пружиня, уверенно прыгала вперед.
«Заговоренные. Колдуны лесные» — без всяких сомнений подумал Шварц.
— Откуда здесь эти отвалы, — крикнул он проводнику.
— А сам как считаешь? — крикнул в ответ Иван Федорович.
— Без понятия.
Взобравшись на высокий пригорок, парень поднялся во весь рост и, щурясь сквозь серые окуляры, оглядел рукотворные «сопки».
— Ваши назвали это техногенными отходами. А на самом деле результат инерционной волны светового удара, возможно, из другого мира. Возможно. Оглянись, — сказал он Виктору и ткнул пальцем куда-то за его спину.
Едва заметное марево медленно наливалось светом. Парень вздрогнул и помотал головой. Небо цвело на глазах.
— У меня глюк?
Иван Федорович весело хмыкнул и кивнул головой.
— Глюк. Только не у тебя. Он сам по себе глюк.
— То есть? Эй… — крикнул ему в спину Виктор, но того уже не было рядом. Мужик ловко двинулся по насыпи навстречу цветущему небу.
— Догоняй. Да гляди в четыре глаза.
Долина, вспаханная Взрывом Эксперимента, простиралась на многие километры. Местами, под бледным светом луны темнели странно изогнутые скелеты сгоревших деревьев. А иногда путь преграждал гигантский вывороченный пласт земли, который заслонял провал сонный разлом.
В глубине разлома таилось что-то непонятное и темное, порожденное остаточными частицами отката из запредельных миров, на одну секунду ворвавшихся в этот мир. Этого мига хватило, чтобы половину континентов поглотил мрак. Проводник старательно обходил такие места, делая приличный круг, чтобы группа, по случайности, не оказалась нежданной радостью на ужине нежити, приютившейся там.
Мужик рассказал, что тварь, которую они видели в запретной зоне «Вектор-Хризолит», когда-то жила в таком же месте, возможно, что где-то рядом, пока ее не разорвало веерной очередью орудия.
Небесное марево приближалось. Иногда, в какие-то мгновения Шварцу начинало казаться, что он уже стоит перед мерцающей пеленой, но через секунду видение растворялось и вспыхивало где-то далеко впереди. Арфа, в таких случаях брала его под руку и вела по каменистой земле, как маленького ребенка, тихо приговаривая:
— Не обращая внимания, скоро исчезнет.
Как она и предсказала, небо действительно поблекло, стоило им свернуть на восток.
Вход в тоннель зарос странным узколистым вьюном, отдающим ароматом хвои. Дно каменного жерла покрывала ссохшаяся грязь. Шли долго, пригибая головы и пялясь вперед, на едва мерцающую точку света, пока, наконец, не замаячил выход.
Только вышли из тоннеля, как по воздуху поплыли другие запахи. Живые, настоящие. Над головами висело небо, расстелившееся гигантской вселенской картой, а в густом кустарнике щебетали мелкие ночные птахи. Парень задрал голову и разулыбался.
— Не спи, — окликнул Шварца мужик. Тропа виляла лентой среди заросших холмов и через полчаса вывела маленький отряд в небольшую долину. Вдалеке виднелся непроходимый лес — такой, какой бывает в сказке.
— Откуда все это? — спросил парень и оглянулся. Позади, за его спиной стелился туман. Белые клубы поднимались пеленой, обволакивая землю, и тянулись выше, накрывая далекую мертвую зону непроницаемой стеной.
— Чудно, — пробурчал Виктор и поискал глазами Арфу. Девчонка уверенно шла впереди, потом побежала к невысокому холму. Взлетела на верхушку и восторженно заголосила в небо:
— Эге-ге-е-ей…
— Что это с ней? — удивленно прошептал Шварц Ивану Федоровичу.
— Радуется. Здесь ее территория. Не отставай, — мужик поторопил парня и решительно, почти бегом двинулся к дочери.
В воздухе, по всем сторонам долины что-то менялось. Словно по мановению рук невидимого демиурга, привычная картина мира растворялась на глазах, уступая место новой жизни. Послышались всплески воды. Шварц обернулся на шум и разглядел вдалеке песчаный берег и реку, вытекающую из гигантской стены тумана.
Впереди, там, где, громко горланя, прыгала Арфа, разнесся птичий гомон стая ласточек встревожено летала по кругу, оглашая небо свистом.
Арфа, выпрямившись в густой траве, замахала руками, и птицы, повинуясь ей, закружили быстрее, рассекая воздух концентрическими кругами. Парень сбросил с плеч рюкзак и быстро подошел к проводнику. Тот покачал головой и предостерегающе остановил ладонью.
— Тихо, — одними губами сказал Иван Федорович и кивнул в сторону леса. Шварц глянул туда, куда показал мужик и обомлел. Из темнеющей чащобы прямо на них надвигалась шевелящаяся черная туча сотни и сотни, больших и маленьких, пестрых, черных, белогрудых сорок, стрижей, ласточек, дроздов, ворон.
— Что за… — недоговорил Шварц и замолчал, зачарованно наблюдая за гигантской стаей. Закрывая волной часть горизонта, птицы приближались. На подлете к поляне, где стояли люди, стая дисциплинированно разделилась и закружила огромными кольцами, образуя диковинную спираль, упирающуюся куда-то ввысь. Птица, оказавшаяся на верхушке, пролетела воображаемый круг и продолжила движение по серпантину вниз. За ней другая, третья, и все остальные, соблюдая очередность и стройный рисунок двойной спирали. А потом, снова вверх, так же последовательно и не прерывая цепочки.
Шварц ошарашено крутил головой, и вдруг изумленно замер. Птичья конструкция в небе, так похожая на ДНК, висела ровнехонько над Арфой. Девчонка отрешенно глядела вверх, пока по черному небу не прокатился первый глухой раскат. Птицы загомонили громче и будто по команде еще шире раздвинули круги спирали.
Огородок на груди девчонки замерцал. Шварц, заметив это, поглядел на свою штуковину. В глубине предмета различался свет. Витиеватый узор на нем проступил ярким отчетливым рисунком.
В вышине опять грохнуло. Трескучая волна прокатилась зигзагом. Девчонка застонала и запричитала в голос. Ее светлые кудряшки, выбившись из-под гребня, разметались по плечам, а безвольные руки повисли плетьми.
Арфа запела. Тоскливая песня надрывно затянулась, то затихая, то вырываясь в долину. Руки взметнулись, и голос застонал распевом, как плач кликуши. Песня зазвенела в крике, вместе с раскатом грома. И вокруг загрохотало, да так, что потемнело в глазах.
— Не зевай. Доставай свою аппаратуру, — громко окликнул парня проводник.
Виктор торопливо развязал рюкзак, вытащил из футляра темную панель планшетки и пульт. Соединил планшетку с датчиками, включил… И качнулся. Голос Арфы ударил в небо с невыносимой тоской. Шварц беспомощно открыл рот, не чувствуя воздуха, и тут же получил от мужика удар ладонью по спине.
— Вот что вытворяет, — восхищенно зашептал тот в ухо.
— Ничего себе, воздействие, — пробормотал парень. А потом непонимающе моргнул. Не было поляны, леса на краю долины, птиц в небе, рассекающих воздух по спирали. Не было и неба в звездах и с полной луной. Вокруг расстелилась другая реальность — серые сумерки и плывущие вдалеке гигантские гребни, вспыхивающие тревожными всполохами.