— А ну, тихо! Не хватало еще, чтобы на твой вой их друзья набежали!
Пришлая старательно попыталась и теперь только всхлипывала. У Дарри же от натуги опять пошла из носа кровь. Кружилась голова, а в животе будто поселилась стая голодных волков. Никогда он еще так не хотел есть! Похожая на эльфийку изящная армирка с тревогой смотрела на него. Наверное, боялась, что из-за этой самой схожести с эльфийкой он не будет ее освобождать — гномы и эльфы, мягко говоря, не очень приязненно относились друг к другу. Он со вздохом взял последний жезл. Как ни странно, в этот раз все прошло намного легче. Его словно укрыло прохладой в летний зной, стук в висках пропал, и он почти без сопротивления одолел последний ошейник. Армирка медленно встала, чувствовалось, что все тело ее затекло и еле способно двигаться. Несколько секунд постояв с закрытыми глазами, она, пошатываясь, медленно добралась до дальнего угла комнаты, наклонилась, что-то подобрала и снова стала с закрытыми глазами. Но от нее теперь словно пахло свежестью, лесом, силой и весной, а усталость и измученность куда-то исчезли. Низко, до земли, поклонившись Дарри, она, обогнув кровавый круг и стараясь не смотреть на него, подошла к Камню вплотную и, склонившись к нему и обхватив ласковыми узенькими ладошками его затылок, впилась в его губы долгим и нежным поцелуем, не обращая внимания на текущую из носа гнома кровь. От нее пахло какими-то травами, сладко и в то же время терпко. У Дарри словно птицы запели внутри, боли и усталость куда-то отступили. И вообще, его первый раз в жизни поцеловали! Пока он сидел с блаженным и дурацким видом, армирка куда-то упорхнула, но скоро появилась с большой деревянной кружкой. Протянув ее гному, она сказала:
— Это травяной чай с медом. Правда, холодный. Выпей, ты потратил очень много сил и можешь просто упасть без них. Поверь, я знаю, что говорю. Я — друидка. Хорошо бы тебе поесть и отдохнуть, но, боюсь, тут это невозможно. Ну вот, хоть вот это съешь, — и она протянула гному здоровенный печатный пряник с начинкой. Живот громогласным урчанием подтвердил согласие со словами армирки, и Дарри, не чинясь, принялся уплетать пряник, запивая его чаем, в котором, судя по вкусу, меда была как бы не четверть.
— Вы с ума сошли? Как вы есть можете? Да посмотрите же вокруг, посмотрите на бедную Лизоньку! Что они с ней сделали, упыри проклятые… Бежать надо, бежать, пока не поздно! Ой, мамочки, мамочки, — запричитала грудастая, правда, тихим, приглушенным голосом.
— Ты жива? Так имей же благодарность к своему спасителю! Он свалится, не пройдя не то, что лиги — и ста шагов! Мне никогда не доводилось слышать о магическом истощении у гномов, но у него именно магическое истощение, причем сильнейшее! Он едва не выжег себя, снимая нам ошейники. И выжег бы, не поделись я с ним силой! Да еще и пуля попала ему прямо в грудь!
Дарри вспомнил ощущение прохлады и понял, что это было. Да и поцелуй теперь, к сожалению, утратил свою романтичность — друидка вливала в него ману, а поцелуем это было сделать проще всего.
— Но скажи, как ты смог снять рабские ошейники? И откуда у гномов появились Владеющие?
Камень с сожалением оторвался от остатков пряника. Неделикатно чавкая, прожевал и проглотил то, что было во рту. Сделал шумный глоток чая и ответил, с легким оттенком похвалы:
— А я и не Владеющий. Кажется, я сегодня стал Рунопевцем.
— Такой молоденький? И никто еще не успел обучить тебя управляться с Силой? Бедный мальчик, ты ведь мог погибнуть, — и она с жалостью и лаской снова погладила его ладошкой. Потом, совершенно по-детски поплевав на платочек, принялась оттирать кровь с его физиономии. Затем тоном старшей сестры, поучающей совсем уж несмышленого братца, добавила, — пока ты не можешь управляться с Cилой и не знаешь, сколько ее можешь отдать, не нужно ее использовать.
— Ну, если бы я этого не сделал, то точно погиб бы. Да и вас не освободил бы от этой пакости, — и он пнул ошейник, — Дарри меня зовут, из рода Гимри, что в Лесной гряде. Ученик работе по камню Великого Мастера и Рунопевца Килли. Он хороший наставник, но до сегодняшнего дня я силу не чуял. Просто мы сегодня в Пограничный приехали, а тут все и случилось. Я и сам не сразу понял, что это со мной.
— Варазза. Друидка. У меня тут лавка магических эликсиров и алхимии на рынке.
— Наталья Дьяконова. Купчиха местная, — стараясь не всхлипывать, сказала грудастая.
— Вот, что хочу сказать, — продолжил гном. — Я, кажется, в себя пришел, и с ног уже не упаду. Водки бы, конечно, сейчас для бодрости хлопнул, но, думаю, и так не свалюсь. Прими благодарность, друидка Варазза, за помощь и спасение. Но только и Наталья права — уходить нам отсюда надо и чем быстрей, тем лучше. Перед воротами куча тугов лежит, дохлых, понятное дело, и во дворе тоже, а ворота нараспашку. Пограничного я не знаю, и где укрыться тоже не ведаю. В городе сейчас погром и грабеж. Наверно, лучше бы сейчас не быть Пришлым, ну а женщинам и вовсе теперь вдвойне опасней. Где бы скрыться на это непонятное время? Вот этот дом — он ваш? Ну, кого-то из вас?
— Да что ты! — воскликнула пышногрудая купчиха, — Нас на улицах похватали. Я с Лизанькой, это сестра моя двоюродная… была…, — и она сникла и вновь зарыдала, беззвучно, без слез, безнадежно, осознав окончательно свою потерю.
— Я же говорю, — у меня лавка на рынке. Не мой это кров, — подхватила Варазза.
— Так что же, хозяева с этими мучителями заодно? — возмущенно пропыхтел Дарри.
— Хозяева? Вряд ли… Они в соседней комнате лежат. Их еще до ее сестры вот так же вот растерзали, — криво пытаясь улыбнуться, сказала друидка.
— Да что же тут вообще творится? Что вот это за мерзость? Зачем этим самым тугам нужно такое мучительство? Кто они такие? — и он мотнул головой в сторону растерзанной несчастной, имея в виду под «мерзостью», конечно, не ее, а кровавую звезду и круг.
— А это вовсе и не туги сделали. Они, конечно, убийцы и изверги, но колдовство им не под силу. Ты, верно, немногое про них знаешь. Туги — почитатели богини Кали. Они приносят ей жертвы, либо душат удавкой из своего тюрбана, либо мучают и пытают по своим ритуалам. Но они лишены малейшей колдовской силы. Тот туг, у которого просыпается Сила, становится Созерцающим.Туги же — лишь солдаты богини Кали и подчиняются ее жрецам, тем самым Созерцающим,[8] — с совершенно светским видом, будто и не было рядом крови, жертв и палачей, ответила армирка, — А вот уж те, принося чью-то жизнь Кали, и собирая для нее кровь и Силу, часть этой Силы получают себе. И от этой заемной чужой мощи становятся колдунами намного более могучими, чем они есть от природы. Поэтому многие из них не из тугов, а из слабеньких Владеющих, которым мало их Cилы и умения.
8
Орден Созерцающих — запрещенный по всему Великоречью чародейский монашеский орден поклоняющихся богине Кали — богине Смерти и Ужаса. Причина — принесение членами ордена человеческих жертв богине. Впрочем, в Великоречье имеются и места, где нет никакой власти и где Созерцающие вполне могут найти себе пристанище. К примеру, в вольном городе Гуляйполе, где власть поделена между бандами, во главе каждой из которых стоит один главный бандит — «смотрящий».