Уже почти пройдя мимо истекшей маслом и антифризом «Альмеры», краем глаза ловлю какое-то слабое шевеление в салоне. Резко разворачиваюсь, глядя на машину сквозь ярко-красный круг визора коллиматорного прицела. Палец даже начал выбирать свободный ход спускового крючка, у автоматов, ну, и у «Вепря» моего, и без того почти отсутствующий. Твою-то душу! Чуть не взял страшный грех на душу…
Из-под пассажирских кресел на меня с испугом смотрят две пары живых детских глаз. Дергаю ручку двери – заблокировано.
– А ну, детвора, под одеяло спрятались! – командую я.
Дети, мальчик лет шести и кроха-девочка, не старше трех, послушно лезут под темно-синее байковое одеяло, лежащее у них под ногами. Коротко, почти без замаха, бью прикладом «Вепря» в стекло, а когда то осыпается градом мелких осколков, тяну вверх шпенек блокиратора двери.
– Так, ну-ка, вылезайте.
Детвора послушно выбирается из машины. Одеты опрятно и тепло, у мальчика за спиной рюкзачок, вроде школьного.
– Вас как зовут, мелочь пузатая?
– Сергей, – с серьезным видом представляется парень.
– Маса, – улыбается, демонстрируя пару выпавших молочных зубов, девочка. – Мы не пузатые!
– Точно, – соглашаюсь я. – Вы куда ехали, домой, к папе?
– У нас только мама, – хмурится Сергей. – А ехали к бабушке. Мама сказала – в Тамбов.
– Где калтоска! – бодро завершает Маша, которая по малолетству, похоже, даже не поняла, что же вокруг происходит.
Вот елки! Мать-одиночка, ехали бог знает куда… Ее теперь не спросить, выпущенные бандитами пули пробили и спинку и подголовник водительского кресла, лобовое стекло густо забрызгано кровью. И что мне теперь делать. Оставить их тут? Я гляжу в глаза этим детям и осознаю, что если брошу их тут, то уже никогда не смогу взглянуть в глаза своим сыновьям.
– А тут как оказались? – понимаю, вопрос глупый, но как-то сам сорвался.
– Ехали, – мальчишка испуганно оглядывается назад, на «Альмеру» в которой лежит мертвое тело его матери. – А потом мама крикнула, чтоб мы ложились на пол, накрылись одеялом и лежали тихо. Потом грохот, машина врезалась… И все, мы лежали. Потом выстрелы, мы только чуть-чуть выглянули. А тут вы…
Тут Сергей словно спохватился.
– Мама не велела с незнакомыми говорить.
– И правильно не велела! – киваю я и протягиваю пацану руку для пожатия. – Меня дядя Андрей зовут. Вот и познакомились. Так, Сережа, бери сестренку за руку, и пошли за мной.
Тут взгляд мой падает на его рюкзак.
– Стой. Все, Сергей, решено! Ты парень храбрый, будешь у меня оруженосцем!
Открыв замочек-молнию, вытряхиваю из рюкзака какие-то учебники и тетрадки и сваливаю туда все десять снятых с бандитов магазинов для «укорота». Примерно пять с половиной кило, но он парень взрослый, потянет.
– И вот это, – протягиваю я ему ПМ, – тоже тебе. Время сейчас плохое, мужчина должен быть вооружен. Только убери его пока, я тебя потом стрелять научу, когда время будет. А сейчас…
Обернувшись, я увидел десятка полтора зомби, выбравшихся на проспект из окрестных дворов. Те, что на противоположной стороне – не опасны, отбойник высокий, не перелезут, а вот остальные…
– Ушки зажмите! – командую я детям, и вскидываю автомат к плечу.
Аккуратно, чтобы не тратить лишних патронов, но стараясь стрелять побыстрее, не давая им приблизиться, валю мертвецов на землю.
– Все, ребятки, побежали!
Метров через сто я понимаю, что из «Масы» бегунья пока никакая, и подхватываю ее на руки. Теперь изготовка к стрельбе еще сильнее замедлится, но зато скорость движения возросла. А вот Сергей – молодец. Бежит рядом не отставая. Правда, я-то не бегу, а лишь иду быстрым шагом, но так и ему всего шесть лет.
– Дядя Андрей, а почему мама не стала чудищем?
Вопрос мальчика меня крепко озадачивает. Не говорить же ему, что мать не восстала и не сожрала их только потому, что бандиты убили ее выстрелом в голову?
– По телевизору сказали – все превращаются. И я сам видел. Дядя Саша, он под нами жил, превратился и на тетю Лену, жену свою, напал. А потом и она превратилась. И они вдвоем разбили окно в машине, и Дениску съели. Он так кричал… Я сам видел, в окошко. Но маме не сказал, она и так всю ночь плакала.
И это мне говорит шестилетний мальчишка. Почти спокойным голосом. Мороз по коже.
– Знаешь, парень, я думаю, ваша мама просто слишком сильно вас с Машей любила, чтобы превратиться в чудище и причинить вам вред. Понимаешь?