— Игнатий, — подходя к выходу, «архаровцы» услышали подобострастное обращение хозяина заведения Мамеда, — давно хотел встретиться, поговорить, и такая удача! Не в обиду, Игнатий.
— Ну… — сквозь зубы процедил шеф.
— Брат недавно звонил, дома неспокойно. — Мамед — дагестанец. В смысле из Дагестана, а какой нации — черт ногу сломит, их там куча. — Семью защитить, жену, детей, маму с папой, дай Аллах им здоровья, трудно.
— Я при чем! — почти выплюнул Игнатий.
— Ты — большой человек, стволы нужны. — Голос скатился к шепоту, да и напарники к этому времени покинули столь гостеприимное заведение.
Нет, серьезно. Ну и что, что пару раз здесь постреляли каких-то «братков»? На репутации это не сказалось. Уютно в нем, и кормили вкусно по приемлемым ценам. Для дальнобойщиков в самый раз.
— Как думаешь, Игнатий оружием занимается? — спросил Вовчик Роба, открывая машину и одновременно любуясь на длинную антенну на крыше своего авто.
— А хрен его знает! — ответил тот. — Не знаю и тебе не советую. Но конкретно про Кавказ сказать могу — туда не продаст, даже если занимается. Заварушка там намечается знатная, а своих под пули батя никогда не подставлял. Ух ты! — без перехода воскликнул Роб, увидев между передними сиденьями большую пластиковую коробку с телефонной трубкой на крышке. — Я такую у чекистов видел. Нет, — продолжил, сняв трубу, — у них диск был, а у нас кнопочный набор. Класс!
— Ага, здорово, — согласился Вовчик. — А с чего ты взял, что заварушка на Кавказе будет? — спросил, заводя машину.
— Ты что, совсем за новостями не следишь? Ну ты даешь! Как только наши туда пойдут, я завербуюсь. Надоело барыг крышевать. Там настоящее дело. — Роб плотоядно улыбнулся.
— Ого, Роб, — удивился Вовчик, выруливая на трассу, — два года тебя знаю, но не ожидал, что ты такой кровожадный. Мне Афгана хватило.
— Что ты понимаешь, пацан! — неожиданно зло произнес приятель. — Думаешь, баранку в Баграме покрутил и все о войне знаешь?
Вовчик вдруг резко остановил машину. Роб едва не влетел лбом в стекло.
— Что ты сказал, повтори? Я — пацан? Думаешь, духов больше моего завалил — и герой? — медленно проговорил водитель. Такой Вовчик был грозен.
«Холодный псих, — называл его Игнатий, — ты как медведь, от которого не знаешь, что ожидать». Зато внешне — прямая противоположность непредсказуемого лесного хищника. Невысокий, жилистый, от природы смуглый — чисто душман с европейским лицом. Сероглазый, тонкогубый, узколицый, тонкий нос с небольшой горбинкой — по словесному портрету кавказец, но нет, не спутаешь. Мадьярские корни виноваты. Владимир Дьердьевич Нодаш, детдомовец. Социальный сирота, отобранный у пьющих родителей.
— Тихо, тихо, Вовчик, успокойся. — Роб пошел на попятную.
Он впервые видел товарища в таком состоянии. Рассказывали — не верил. Слишком безобидно он всегда выглядел, имя уменьшительное присохло — Вовчик, тот не возражал. Не бывал с ним на разборках, не стыковались они там. Знал от ребят и самого Игнатия, своего бывшего комбата, но не верилось. А ведь во всем уступает: в физической силе, в умениях рукопашки, стреляет хуже, а связываться неохота. Точно хищник. Роб попытался стряхнуть неприятное чувство собственной уязвимости.
— Я не то имел в виду! Какой пацан? Мы же ровесники! — Отставному капитану Хасанову недавно стукнул тридцатник, а Вовчику скоро исполнится двадцать девять. — Я с Игнатием на эту тему разговаривал, он утверждает — там будет мясорубка. Хочу нашим помочь, он отпустит.
Вовчик тронул машину. Напарник еле сдержал готовый вырваться облегченный выдох: «Да чтобы я еще раз с ним! Ни за что!»
— Да я не против, Роб, езжай, постреляй. За «пацана» обидно стало, а так я тоже черных не люблю. По одному они ничего, — продолжил после короткой задумчивости, — но как соберутся вместе — ужас. Я помню, с Асланом, чеченцем, как-то водку пили — нормальный мужик. За жизнь потолковали, за баб. А через день Игнатий стрелку с ними забил, чего-то они ему перешли. Водку лишнюю подвезли, что ли? Пришлось пострелять. Больше с ним не встречался. Завалили его там. Возможно, моя пуля…
Спустя минуту добавил:
— После этого новостей не смотрю.