Но в данный момент важно было совсем другое: чудовище издохло, а он закончил поиски ключ-карты. Нафиг-нафиг искать поодиночке. Если у этого царя скорпионов здесь же бродили братья или сестры, то Билли тоже хотелось бы иметь кого-то, кто мог бы прикрыть слабые места в защите.
Он подобрал упавшие патроны и перезарядил дробовик, а затем осторожно обошел массивный, воняющий труп, и отправился на поиски Ребекки. Возможно, ей повезло в поисках больше.
Когда Ребекка вошла в передний вагон, ей показалось, что она услышала звук выстрелов, доносящихся оттуда, откуда она пришла. Она стояла в дверном проеме, ухватившись за косяк, и изо всех сил старалась расслышать больше, взгляд ее тупо застыл на трупе собаки, попавшем в поле зрения. Снаружи пророкотал гром. Спустя пару секунд она прекратила бессмысленные попытки и пошла в начало поезда.
Девушка шла медленно, пытаясь подготовиться к тому, что ей снова придется увидеть Эдварда, и жалея о том, что она не прихватила одеяло или что-нибудь подобное в том бардаке в пассажирских вагонах. Может, пальто с одного из погибших подошло бы; она определенно не получила ничего, кроме нарастающего чувства возмущения действиями тех, кто упустил Т-вирус, и головной боли от того, что ей постоянно приходилось задерживать дыхание. Ни ключей, ничего, что могло бы помочь. Впрочем, в начале вагона, в том месте, где она встретила Билли, было тело работника поезда, возможно, ключ, зажатый в руке мертвого мужчины, как-то поможет.
Она дошла до поворота в коридор и, собрав волю в кулак, прошла по нему, обходя по краю лужу жидкости, натекшей из собаки; тела Эдварда не было.
Ребекка остановилась, уставившись на то место, где оно должно было быть. Вторая собака никуда не делась... но там, где оставался Эдвард, сейчас были лишь комки пропитанной красным марлевой повязки и брызги крови. Ну, еще и сильный запах гнили. Прохладный, влажный воздух дул в вагон сквозь окна, но все же вонь оказалась слишком сильной, чтобы выветриться.
Казалось, время замедлило свой ход, как в кино: она посмотрела на пол и увидела следы в собачьей крови. Девушка взглядом проследила их направление, посмотрела в начало, увидела красные отпечатки подошвы ботинок, смазанные, будто носивших их был пьян или... или... болен...
Нет. Она проверяла пульс.
Время замедлилось, почти остановившись, и девушка наконец оторвала взгляд от пола. Сперва она увидела край голой руки — кто-то, вне поля зрения, стоял в конце коридора. Кто-то высокий. Кто-то, носивший ботинки.
- Нет, - прошептала она, и перед глазами появился Эдвард, отошедший от стены. Когда он увидел свою напарницу, его окровавленные губы дрогнули, издавая стон. Он побрел к ней, лицо мужчины было серым, а глаза почти полностью покрывала белая пелена.
- Эдвард?
Он продолжал идти, действительно шатаясь на ходу, окровавленное плечо задевало о стену, и он волочил его, руки безвольными плетьми повисли по бокам, а лицо казалось пустым, без единой искры разума. Это был Эдвард, это был ее друг, и Ребекка подняла пистолет, взяв его на мушку и отступив назад.
- Не вынуждай меня, - произнесла она, а часть ее сознания задалась вопросом, как вирус мог заставить своих жертв выглядеть почти мертвыми...
”... должно быть, замедлил частоту его сердечных сокращений... ”
Эдвард снова застонал. В его голосе звучал отчаянный голод, и хотя его глаза с трудом проглядывались сквозь белую пленку, она разглядела достаточно, чтобы понять одну вещь — это существо уже не было Эдвардом. Он шатнулся — и стал еще ближе.
- Покойся с миром, - шепнула Бекка и выстрелила в него; пуля пробила аккуратное круглое отверстие в его левом виске. Пару секунд после попадания он стоял совершенно неподвижно, выражение тупого голода на лице не изменилось, а затем повалился на пол.
Несколькими минутами позже ее нашел Билли — Ребекка стояла на том же месте, целясь в труп своего друга.
Глава 5
Нервно вздрагивая от шума собственных шагов, разносящихся эхом по хитросплетениям коридоров, Уильям Биркин торопливо шагал по нижнему уровню водоочистных сооружений к блоку управления, находящемуся на первом подвальном уровне. Здесь было холодно и затхло, словно в гробнице — в принципе, неплохая аналогия, за исключением того факта, что ему было известно, кто бродит за закрытыми дверями, мимо которых он проходил; вокруг, так сказать, кипела жизнь. Каким-то образом осознание этого заставляло далекое эхо каждого его движения казаться гораздо более кощунственным, подобным крику в тишине морга.