Пашка уже ждет меня. Это хорошо. Пашка старательный пацан, даже чересчур, иногда суетится лишнего, но это от молодости. Я смотрю, как тщательно он проверяет снарягу, и немного успокаиваюсь. Руки напарника чуть дрожат, он сконцентрирован, и я стараюсь его не отвлекать. Пашка помогает мне пристегнуться к карабинам подвесной системы и отступает на полшага, чтобы окинуть взглядом свою работу. Судя по всему, он доволен увиденным.
Ну, вот и все.
– Где наша не пропадала, Пашка! Везде пропадала…
Напарник улыбается. Теперь ждать. Ненавижу эти минуты. Надо отвлечься.
– Пашка, часто эта шушера тут так веселится?
– Да нет. Проблем от них много, но так чтобы заложников брать – первый раз. Вообще-то про них знаешь, что говорят?
– Что?
– Те, что у нас дебоширят, – это и не сталкеры вовсе. Так – бандиты, сами в Зону далеко не суются, любят сталкеров-одиночек подстеречь и ограбить. Те, кто в Зону по-настоящему ходят, на Большой земле не часто появляются. Большая земля – это все, что не Зона, по-ихнему.
Внизу кто-то забубнил в мегафон.
– Походу, движуха началась. Пашка, ты бронник-то сними, пожалуй. Он тебе не понадобится, а движения сковывает.
– Ага, точняк. А вообще у нас с Зоной много чего связано, особенно в пограничных районах.
– Я уже почувствовал.
На левом плече зашипела рация.
– Ну вот, Серый, готовность минута.
– Быстро они.
– Ну а долго ли, умеючи. Кстати, бандитов пятеро.
– Я в курсе.
– Так, на всякий.
Пашка помогает мне перелезть через стену, одновременно страхуя резервным концом. Я упираюсь рифлеными подошвами в стену дома и спускаюсь чуть ниже. Томительно тянутся секунды. Пашка поднимает обе руки с растопыренными пальцами. Это значит, что выродки там, внизу, не собираются сдаваться и через десять секунд начнется бой. Через десять секунд обострившиеся от опасности чувства замедлят время и окружающие предметы приобретут неестественную четкость. Я ворвусь в комнату, битком набитую врагами, и постараюсь уцелеть. Когда-нибудь мне не повезет, и я нарвусь на пулю бандита, но не сейчас. Сейчас все обойдется, не знаю почему, но я в этом уверен. Пашка сжимает уже один кулак, разжимает его снова, и я вижу четыре пальца. Три. Два. Вдох. Закрываю глаза и втягиваю голову в плечи. Этажом ниже рвется светошумовая граната. Я скольжу вниз и через оконную раму влетаю в квартиру. Слегка теряю равновесие, но быстро восстанавливаюсь. Теперь вперед. На полу комнаты корчится человек. Граната взорвалась прямо у него под ногами, так что ему ни до чего. Быстро наношу удар прикладом в голову, а ногой отбрасываю пистолет, выроненный бандитом, и рвусь дальше. Один. В следующей комнате хуже. Один из террористов вместе с заложником лежит на полу лицом вниз, предусмотрительно скрестив руки на затылке. Два. А вот другой, хоть и не очухался окончательно, пистолет из рук не выпустил и даже чего-то пытается им размахивать. Ну вот, уже не размахивает. Поди помаши рукой, переломанной в двух местах. Три. Судя по звуку через стену, внешняя дверь вылетает с петель. В квартиру рвутся бойцы СОБРа. Наши. Как хорошо звучит это слово. Полгода назад, в Ханкале, мы сполна у знали его цену.
Сзади слева бухает выстрел, и все стихает. Четыре. В мою комнату влетают двое.
– На кухне бандит.
Один из бойцов стремительно несется на кухню. Я слышу звуки ударов. Пять. Операция закончена. Квартира наполняется тяжелыми. Бойцы переворачивают все вверх дном в поисках ценностей. Мне неохота смотреть на это на все, и я выхожу в коридор. На полу растеклась лужа крови. Тела нет, наверное, уже унесли. Я спускаюсь вниз и, выйдя на улицу, с наслаждением прислоняюсь к теплой от сентябрьского солнца стене дома.
– Серый, переодевайся и в автобус. Едем в гостиницу. Не забудь, сразу ко мне в номер.
Коля сияет. Первая операция, которую полностью спланировал и провел он сам. Неплохо, кстати, провел. Ну что же, пусть гордится, заслужил.
Из окна автобуса я смотрел, как выходили из подъезда бойцы СОБРа с распухшими от прихваченного добра разгрузками. Наверное, так и надо. Там, в Чечне, тоже все зарабатывали, кто как умел. Еще с первой войны помню перехват: голос с сильным акцентом обращался к немому собеседнику. «Нэ пускайте салдат. Мы ещо пэрвий взвод нэ дабили». И через некоторое время: «Все нормал. Давай слэдующих, брат». Несложно догадаться, кто был адресат. Рота соседей – мотострелков – в тот день понесла большие потери, а командир этой роты скоро уволился на гражданку. Доказать ничего не смогли, да и, наверное, не сильно хотели. Вот так и воюем, сказал мне тогда майор, командир сводного отряда, показавший запись. В наше время все крутятся, как могут.