— Эм, что мне делать с ней? — спросила Клоди, протягивая одежду.
— Как насчёт обмена? — Я подошёл к шкафу и вытащил покрывало. — Вот, завернись получше, чтобы не замёрзнуть, а вещи я закину в стирку.
Я расправил покрывало и обернул вокруг хрупких плеч девочки. Едва ли было холодно, но, возможно, ей так будет удобнее. В конце концов, она оказалась в незнакомом доме с двумя незнакомыми мужчинами.
Ох, блядь. Что я учудил?
— Как насчёт телевизора, — предложил я, провожая Клоди к дивану. — Располагайся, полистай каналы. Пойду займусь стиркой.
Я бросил одежду в машинку, добавил побольше порошка в надежде, что грязь и запах отстираются. Вернулся в гостиную — Кира как раз отдавал Клоди кружку. Девочка вытащила руки из-под покрывала и тихо сказала:
— Спасибо.
Кира вернулся на кухню, по пути обронив:
— Ужин скоро будет готов. — Я не понял, обращался он ко мне или к Клоди.
Поведение Киры озадачивало, и я понимал, что нам необходимо поговорить, возможно, после того как Клоди уснёт. Прямо сейчас лучше сосредоточить внимание на малышке, которая, без нашего вмешательства провела бы ночь в мусорном баке.
— Что смотришь? — спросил я, кивая на экран.
Клоди пожала плечами. — Не знаю. — Она взяла пульт и начала переключать кабельные каналы. Думаю, Клоди не имела ни малейшего понятия, что именно идёт по телевизору. Она явно не была знакома ни с одной из передач.
Некоторое время мы просто смотрели в экран. Потом появился Кира с подносом, на котором стояли две чашки. Он устроил его у Клоди на коленях.
— Горячо, будь осторожна.
Его тон чуть смягчился, но всё ещё был резковат. Одну из чашек Кира протянул мне. Смесь мяса, картофеля, лапши и овощей в бульоне.
Клоди заглянула в тарелку.
— Это что?
— Никудзяга, — объяснил Кира и сел в кресло напротив. — Мне его обычно готовила мама.
Девочка поднесла ложку к губам, отпила бульон и хмыкнула. — Очень вкусно.
— Японское блюдо, — добавил Кира. — Мама назвала бы его… — Он глянул на меня, и его голос потеплел. — Утешающей едой.
Я улыбнулся ему. Кира безучастно отнёсся к Клоди, но потрудился приготовить то, что его мама наверняка готовила, когда он сам чувствовал себя плохо. Это, как минимум, совершенно непонятно, но я вопросов не задавал.
Я едва ли проголодался, но всё же доел ужин и выпил бульон. Острый, сладковатый и, почему-то, приятный.
— Ты не ешь? — просил я у Киры.
Тот покачал головой.
— Поздно пообедал.
Сомнительно. Полагаю, как и я, он просто потерял аппетит.
Клоди же проглотила еду мгновенно. Мы наблюдали, как укутанная в покрывало малышка уплетала ложку за ложкой, до отвала наедаясь мясом, овощами и лапшой.
Я забрал тарелку с подносом, поставил их на стол и поинтересовался:
— Стало лучше?
Клоди кивнула.
— Очень вкусно, спасибо. — Она посмотрела на Киру. — Мэтт постоянно говорит, что ты хорошо готовишь.
Кира слегка улыбнулся, и я подумал, что самое время спросить.
— Клоди, где сегодня Руби?
Она пожала плечами.
— Не знаю. Сказал, что вернётся, но обычно он не приходит так поздно.
— Ты уже проводила ночи в одиночестве? — уточнил я.
Клоди снова подняла плечи, будто это не имело большого значения.
— Бывало.
— Где ты ночевала? — вмешался Кира. — Если Руби не приходил.
Клоди долго молчала. По её лицу пронеслось множество эмоций: и грусть, и злость, и разочарование. Я гадал, не было ли ей велено ничего не рассказывать.
— Клоди, — ласково произнёс я. — Куда ты уходила, если Руби не было рядом? Где спала? У вас есть дом? Мама или папа?
Малышка опустила взгляд и спрятала руки под покрывало, словно озябла, услышав вопрос. Но промолчала, и я решил, что признаваться она не собирается.
— Всё хорошо, — тихо произнёс Кира. — Тебе не обязательно рассказывать.
Клоди ещё несколько секунд бездумно смотрела в телевизор. Я уже подумал, что она совсем ушла в себя, что мы слишком надавили, но внезапно прозвучал её слабый голос.
— Мы никому не нужны.
Мы никому не нужны. Мне с трудом верилось, что я услышал именно это.
— Я и Руби, — продолжила девочка. — Мы сами по себе.
— Ох, Клоди, — прошептал я. — Неправда.
Она подняла на меня взгляд и храбро улыбнулась.
— Нет. Правда. Мы с Руби вдвоём уже какое-то время, и всё нормально. Мы в порядке.
— Уверен, — ответил я, через силу улыбаясь.
— Руби сказал, что не стоит идти в приют, иначе нас расселят по разным домам, — произнесла она обыденно, будто каждый девятилетний ребёнок сталкивался с подобной проблемой.