Руби кивнул, и я перешёл к следующему вопросу.
— Последнее место учёбы?
Мальчик тихо произнёс:
— Начальная школа Марвин.
Я записал новый кусочек информации, который было невероятно тяжко слышать. У несчастного ребёнка и правда была сложная жизнь.
Я зачитал последний вопрос:
— Известные медицинские проблемы, предписанные лекарства, что-то такое?
— Не-а.
— Круто, — улыбнулся я. — С документами разобрались. Теперь иди к Аризоне и выясни его планы на твой счёт. И передай сестре, что если она не хочет смотреть, пусть придёт и поможет мне.
Руби уставился на стол и кивнул.
— Спасибо ещё раз, — сказал он. — За это. — Он указал на листок на столе. — И спасибо, что приглядел за Клоди вчера. Я бы вернулся…
Я попытался добиться ответов.
— Хочешь обсудить, где пропадал прошлой ночью?
Он покачал головой, прошептал:
— Нет. Я в порядке.
— Ладно. — Мне не хотелось омрачать достижение, которое мы сегодня совершили. — Ничего страшного. Как уже и сказал, если тебе или Клоди нужно где-то переночевать в безопасности, дайте мне знать.
Руби кивнул и вышел за порог. Я посмотрел на только что заполненный бланк и ощутил прилив грусти. Слишком много пустых полей, незаполненных граф. Никакого доказательства тринадцати лет жизни, ни слова о том, что кто-то любит этого мальчика, заботится о нём, отдаёт всё самое лучшее. У Руби не было ничего.
Такая несправедливость.
В голове пронеслись вчерашние слова Клоди. Мы никому не нужны.
Я потянулся за телефоном, пролистал контакты и нашёл номер Джанель. Та ответила на пятом гудке. Я напомнил о себе и рассказал о новом перспективном ученике. Объяснил, что он младше других детей, но — исключение из правил.
— Отчего же? — спросила женщина.
— Ну, ему тринадцать, — признался я. — И прошлой ночью я вытащил его младшую сестру из мусорного бака, в котором она собиралась спать. Руби не рассказывает, где пропадал и почему бросил сестру в одиночестве, но заинтересовался, когда я предложил ему шанс изменить жизнь.
Джанель хмыкнула в трубку.
— Он слишком юн, чтобы готовиться к получению школьного диплома.
— Знаю. Но он едва умеет читать и писать, и я подумал — вдруг у вас есть программа, в которой он сможет участвовать на равных.
— Мы не государственная школа с полным набором предметов. Это лишь промежуточные курсы, где люди постарше получают дипломы…
— Да, но у вас есть средства и способы, и я предложил ему сидеть в клубе со мной вместе и учиться. Пожалуйста, Джанель. Всю жизнь каждый взрослый подводил этого ребёнка. Я не хочу поступать так же. Не скажу ему, что он не достоин. Руби и дня не продержится в обычной школе. Но если получится устроить его в программу, есть шанс. При наличии образования мы сможем обеспечить его экипировкой для занятий, и после получения школьного диплома я постараюсь устроить его в колледж по спортивной стипендии. Это не скоро, но нужно заложить основу уже сейчас. Следует показать ему, что есть люди, которые заботятся…
Меня оборвал смех Джанель.
— Мистер Эллиот, вы очень настойчивы.
Я сделал глубокий вдох.
— Я не могу подвести Руби.
Раздался стон, и Джанель заговорила с улыбкой в голосе:
— Позволь мне разузнать. Он не умеет писать и читать, поэтому я постараюсь пристроить его на вступительный курс английского и посмотреть, как пойдёт. А дальше уже сообразим, каким образом вернуть его на обучение в школу.
Я широко улыбнулся.
— Ты невероятна. Спасибо, спасибо.
Я пообещал лично занести заявление и привести на встречу Руби. Джанель добавила, что если мы зайдём завтра, то она успеет организовать для него вступительные испытания. Я пообещал прийти.
Положил трубку и вздохнул. Но чем больше смотрел на почти пустой бланк Руби, тем скорее угасала моя улыбка.
Я вновь взял телефон и набрал уже знакомый номер. Наверно, не стоило нарушать доверие Руби, но я должен каким-то образом помочь ему и Клоди. А потому нужно знать, с чем имею дело.
— Мэтт? Это ты?
Я улыбнулся, услышав голос.
— Да, Митч, я.
— Что такое?
— Сегодня с утра я встретил двух наркокурьеров.
— Мэтт. — В его голосе звучало предупреждение. — Я велел тебе держаться подальше.
— Так и сделал, — сказал я. — Они сами пришли. По пятам за одним парнишкой, и я остановил их у дверей.
— Тот же парнишка, что и прежде?
— Ага. Руби.
— Хм, — протянул Митч.
Знакомая интонация. Значит, что-то не сходилось, но в голове у Митча всё равно шёл поиск ответов. Я знал, как работал его разум. Уверен, друг хотел расспросить меня, но протокол запрещал обсуждать дело с гражданским. По крайней мере, официально. Митч уточнил: