Когда Мэтт занялся стиркой, я устроился рядом с Клоди на диване и вытащил журнал из стопки. Глянцевые издания со звёздными сплетнями когда-то покупала мама. После того, как я пролистал третий или четвёртый журнал, я заметил, что Клоди трёт большим пальцем кроссовок. Я ничего не стал говорить, но наблюдал краешком глаза: девочка забралась на диван с ногами и натирала обувь рукой. Сначала слегка касаясь, затем всё сильнее и фанатичнее.
— Клоди, — позвал я, осторожно положив ладонь ей на плечо. — Что не так?
— Они грязные. Я испачкала новые кроссовки. — Она теперь тянула край футболки, пытаясь протереть обувь тканью. — Руби купил мне новенькие кроссовки на свои деньги. — Девочка лихорадочно чистила их, почти впав в истерику.
Я попытался отвести её руки, но она сопротивлялась.
— Я пообещала сохранить их блестящими. Пообещала! — воскликнула она.
И начала реветь. Слёзы не останавливались.
— Сказала ему, — всхлипывала Клоди. — Сказала. — Она судорожно вдохнула и выкрикнула: — Я пообещала Руби!
Мэтт замер на входе в комнату, и его глаза были круглыми, как, наверно, и у меня. Я даже не думал, как поступить или что сказать, просто чувствовал, что правильно. Посадил Клоди к себе на колени и обнял изо всех сил.
Девочка рыдала, вцепившись кулаками в мою футболку. Она словно цеплялась за жизнь. Я уткнулся лицом в ворох кудряшек, а подняв голову, увидел Мэтта перед собой. Он пальцами стёр слёзы с моих щёк. Я сморгнул, и Мэтт поцеловал сначала мой лоб, затем макушку Клоди.
Я почувствовал, как девочка прекращает сопротивляться, и вскоре она лежала у меня в руках как тряпичная кукла. Она выплакала все силы и крепко уснула. Пожалуй, впервые за последние три дня по-настоящему.
Мэтт поправил подушку, откинул покрывало, и я аккуратно уложил ребёнка. Она слегка пошевелилась. Мэтт подсунул ей под руку диванную подушку, девочка обняла её и снова успокоилась.
Без лишних слова Мэтт вывел меня на террасу. Быстро обернувшись, привлёк к себе и крепко сжал.
— Кира, детка, как ты?
Я тряхнул головой, коснувшись лбом его плеча.
— Не очень, — пробормотал я, судорожно и глубоко вздохнув. — Руби — всего лишь ребёнок.
Мэтт провёл рукой по моим волосам и поцеловал висок.
— Да.
Я опять кивнул.
— Это несправедливо.
Он отстранился и посмотрел на меня. На его лице была печаль. И тревога.
— Знаю.
— Тебе нельзя уходить из БК.
— Что?
— Нельзя увольняться из клуба, — повторил я. — Ты — всё, что есть у некоторых из детей. Никому другому не будет дела до их пропажи. Никому кроме тебя. Если бы не ты, что бы случилось с Клоди? Кто бы о ней позаботился? Что, если бы её схватили те двое? Как бы надругались над её крошечным телом? Как сильно бы навредили? — Мне стало тошно от мысли. — Тебе нельзя уходить, Мэтт. Не бросай их.
— Кира…
Я вытер слёзы.
— Не оставляй их. Ты им нужен.
— А мне нужен ты, — проговорил Мэтт.
— Я всегда буду с тобой.
— Даже если какой-нибудь наркоша будет угрожать тебе пистолетом? — В его огромных глазах светился страх. — Не уверен, что смогу с таким смириться. Я не способен даже представить, что что-то с тобой случится по моей вине. Только не снова.
Я улыбнулся, несмотря на слёзы.
— Знаешь что? Кажется, я привык. Так уж происходит, когда ты рядом.
Мэтт усмехнулся, помотав головой. Не убирая ладоней, он вытер большими пальцами влажные дорожки с моих щёк.
— Кира…
— Не увольняйся из БК. Ты любишь эту работу, Мэтт. И ты им нужен. Нужен детям. А ещё Боссу.
— Что насчёт тебя?
Я медленно улыбнулся.
— Мне ты всегда будешь нужен. И это никогда не изменится. Мэтт, ты для меня навсегда тот самый. Я наклонился и нежно его поцеловал. — В богатстве и бедности, любить и почитать, и так далее.
Его глаза округлились, и он уставился на меня внимательно, будто бы что-то выискивал.
— Мы пока не женаты.
— Но будем.
Мэтт ласково улыбнулся.
— И как мне настолько повезло?
— Ты ударил меня по лицу, помнишь? — ответил я с ухмылкой. — Мы спарринговали, ты атаковал и разбил мне губу.
— А ты флиртовал и отвлекал меня.
Я тихо рассмеялся, пусть в глазах до сих пор стояли слёзы.
— Припоминаю, что и ты со мной флиртовал.
— Припоминаю, что не мог предложения целиком сказать. Стоило тебе улыбнуться, и в моей голове становилось пусто.
— Этот эффект померк? Прежде я вгонял тебя в краску…
Я поцеловал его и прижался своим лбом к его.
— У меня до сих пор захватывает дух от тебя.
Мэтт прикусил мою нижнюю губу. Коснулся ладонями моих скул, крепко поцеловал. Но затем я кое-что услышал. Оторвавшись от губ любимого, повернулся в сторону знакомого звука. Мэтт, очевидно, ничего не заметил, но тут же обернулся вместе со мной — перед хижиной остановилась машина.