Почему я так хорошо знал немецкий? Ну по сравнению с моими одноклассниками и одногруппниками – хорошо, да. Его у нас в школе преподавала моя бабушка. И учить она меня начала еще с дошкольного возраста, называя предметы сразу на двух языках. Так что ко второму классу, когда начался иностранный язык, я уже имел довольно большой лексический запас и мог формулировать простенькие фразы. Потом еще и Рамштайн начал слушать и переводить. Короче, это был единственный предмет, с которым я не имел проблем ни в школе, ни в институте, и не потому что бабушка, а потому что реально знал больше, чем требовалось по программе. В общем, совместными усилиями мы с бабушкой победили эту инструкцию, и на тот момент это было самое дорогое мое задание, мне за него начислили раз в 100 больше, чем за флуд на форумах.
Игорь открыл мне глаза на этот мой скрытый талант. "Переводчиков с английского дохрена, – написал он мне. – И заказчики нос воротят и выбирают. А за переводчиками с немецкого им самим бегать приходится". Я был горд собой и завел в тетради еще один раздел "Немецкий". Правда, тут же пришлось завести еще и "Русский", потому что заказчик перевод оценил, но указал на глупые ошибки в родном языке.
Я скачал себе несколько аудиокурсов и развесил по всему дому желтые листочки с немецкими словами для пополнения своего лексического запаса. Порвал шаблон еще и бабушке, которая никак не могла взять в толк, откуда у внучка на старости лет взялось такое рвение к изучению языка. Мысленно показал язык Коляну, который и на русском-то двух слов связать не мог, особенно после бутылки водки.
Кстати, о водке. Бухать с дружками, в связи с вышеизложенным, мне было совершенно некогда. Я, конечно, зависал с ними периодически, чтобы от коллектива не откалываться и вообще… надо же расслабляться иногда. Но почти всегда со мной оказывалась книжка или учебник, и дружки прикалывались и обзывались поначалу, а потом привыкли и перестали обращать внимание.
Короче, когда закончилось лето, я чувствовал себя сильно продвинутым по всем направлениям в моей тетради, особенно в немецком. Я брал все заказы, выполнял их, на моем счету копились деньги, а я постепенно обретал уверенность в своих силах.
Надо ли говорить о целостности Димкиного шаблона, когда я аккуратно развесил в шкафу свою одежду, сложил стопочкой учебники и тетради и небрежно бросил на кровать оранжевый томик Макса Фрая? Я ему потом еще и ужин приготовил, не бог весть что, конечно, макароны с курицей, но я и учился-то всего два месяца быть вменяемым человеком.
– Кто ты и куда дел раздолбая Тимоти? – предсказуемо завопил он, когда я помыл посуду.
– А кто говорил "изменись"? – с удовольствием наблюдая его реакцию, засмеялся я.
– Но так не бывает!
– То есть ты дал мне совет, в который сам не верил?
– Верил. Но не за одно лето же!
– Так я ничего еще и не сделал. Так, на исходную позицию встал.
Начался учебный год. С 4-го курса нам полагалась специализация, я выбрал туризм. Попутно своим рвением порвал шаблоны однокурсникам и знавшим меня до этого педагогам. Постепенно кусочки моего будущего начали в голове складываться в узор. Я продолжал учить немецкий, делал переводы по объявлению и готовился к международному экзамену. Прибавить к этому туризм и менеджмент… Я пошел искать турагентство, специализирующееся на поездках в Германию. Весь год я работал у них бесплатно стажером, зато летом уехал-таки в Германию, сдав досрочно сессию.
Колян большую часть времени пил горькую и меня практически не беспокоил. Только иногда, когда я ленился что-нибудь учить или забывал убрать за собой, вылезал и одобрительно хлопал меня по плечу.
В моей тетради появились два новых раздела – "Стихи" и "Музыка". Стихи я учил наизусть, а музыка… Я не терял надежды однажды вернуть Даньку. И я должен был к тому времени знать все об органах и композиторах. В Германии было полно соборов с органами, и, когда позволяла работа, я постоянно ездил на концерты, а иногда даже ходил на мессу.
Собственно, тетрадь-то была уже и не нужна, я научился делать то, что в ней записывал, по потребности, а не по принуждению. Например, очень быстро стал неактуальным раздел "Личная гигиена", не записывать же туда ежедневный душ, бритье или смену белья. Я записывал лишь дни, когда по каким-то причинам этого не делал, просто чтобы порадовать Коляна, он не понимал, что все, что радует его, расстраивает меня. А раздел "Книги" для экономии времени совместился с разделом "Немецкий", читал я теперь на языке оригинала. Иногда я думал, что хорошо бы дать моей тетради какое-нибудь громкое имя типа "Дневник Становления Личности", только не так длинно. Но ни одно из прозвищ к ней не липло, и я называл ее просто "тетрадь", даже не с большой буквы.