Петраков-Доброголовин снова закивал. Соболь уже продирался сквозь густой крушинник, и мы последовали за ним.
— Господи, спаси мя погибающаго! — вопил священник, сноровисто перезаряжая гранатомет и стреляя в обитель бюреров. — Се, кораблец мой бедствует от искушения волн житейских и близ потопления есть! Но ты, яко бог милосердный и сострадательный немощем нашим, властию твоею всесильно запрети волнению бедствия, хотящих погрузити мя и низвести во глубину зол! И да будет тишина, — крикнув это, священник вскинул на плечо опустевший гранатомет и достал пистолет, — яко ветры и море послушают тебе! Аминь!
Это было последнее, что я видел, потому что мы скрылись в лесу и бросились бежать сквозь ельник, хлещущий по лицу своими колючими жесткими лапами.
Глава тринадцатая
Дело — труба
Тяжелый болотный дух пропитал все вокруг. Даже привычное в лесу потрескивание веток превратилось в какое-то почавкива-ние, всхлипывание. И дождь, который лил сплошной стеной, теперь как-то измельчился, перешел сначала в морось, а потом и вовсе в какую-то взвесь в воздухе. И непонятно — то ли идет, то ли испаряется. Наверное, в тропических джунглях такое в порядке вещей, а здесь… Липкий он какой-то был, дождик, и проникал, кажется, аж в мозг. Тянуло поминутно протирать глаза, но это не помогало — туман словно был внутри, а не снаружи. Внутри черепной коробки.
Мы ковыляли по прогибающейся под ногами упругой поверхности, хватаясь за стволы деревьев. В укрытой чехлом клетке с примотанным прибором Петракова-Доброголовина, которую волок Пауль, злобно бормотали бюреры, но на них мне в данный момент было наплевать. Тем более что скоро видимость снизилась до того, что я начал ощущать себя примерно как семидесятилетняя подслеповатая старуха, которая где-то посеяла свои очки. Ни черта| не видать, в глазах словно мелкий песочек, вокруг — какие-то тени. И слух не обострился вопреки распространенному мифу, а как-то наоборот — словно в уши ваты натолкали. Мне эти фокусы совсем не нравились, напоминая давешнюю бетонку. Я скомандовал всем стоп и ложиться. Похоже, этому предложению обрадовался только Аспирин, который сразу же вспомнил о том, что не си шесть дней, аки тот Киса из старинной книжки (Киса — не сталкер, и книжка не про Зону, я и такие читаю иногда). Остальные с опаской опускались на корточки. Но, оказалось, не зря: там обнаружился сюрприз: по низу, примерно до колен, никакого тумана не было вообще, он полз над головами какими-то неровными сгустками, цеплялся за стволы деревьев, поглощая не только видимость, но и звуки. Внизу слух тут же восстановился. Я подумал, что, будь я сейчас в любой другой точке Земли, сроду бы меня не удивил этот туман — обычное природное явление. Эта мысль мне никак не давала успокоиться, потому что я не в любой точке Земли. А в этой, конкретной. И здесь, в этой точке, может быть нее что угодно — заснешь в таком тумане, а проснешься… ну, не знаю. Может, и вовсе на Сириусе проснешься. Однако все были спокойны, уставшие, раздраженные, но насчет тумана — спокойные. Я прислушался к своим ощущениям — нет… ничего. Да и остальные, чай, не первый день в зоне. В общем, я тоже успокоился и на всякий случай поинтересовался мнением остальных. Хотя ничего такого в самом тумане не было, мы решили переждать. Не ползти же на четвереньках, в самом деле…
Как раз случился небольшой островок, песчаный и твердый, поросший редкой жесткой травой, напоминающей лезвия ножей. Мы развалились на нескольких квадратных метрах, и я с трудом удерживался от того, чтобы не задремать.
Бегство из городка бюреров вымотало из нас все, что со хранилось после довольно комфортного пути к нему. Отец Дормидонт прикрывал нас до последнего, я слышал на бегу не разборчивые куски его проповеди и расчетливые пистолетные выстрелы.
— Интересно, батюшка жив? — спросил Соболь, вытряхивая хвою из ружейных стволов.
— Что ему сделается! — оптимистично сказал Аспирин. — У меня такое подозрение есть, что поп этот — не совсем и поп.
— Как это? — заинтересовался профессор.
— Ну, как-как. Вот про Болотного Доктора слыхал, чува-ак?
— Разумеется.
— Вот. Болотный Доктор — он же тоже вроде доктор, но не совсем доктор. Или Черный Сталкер — он вроде бы и сталкер, и в то же время не совсем сталкер. Полный офсайт, короче. То же и поп.
— Про него много всякого рассказывали, про попа нашего, — сказал я. — Но мне кажется, что он самый обыкновенный человек. Свихнулся малость на православии, с кем не бывает… Но он обычный мужик. Скорее всего и не поп даже. В смысле, семинарий не оканчивал, или где они там учатся на священников.