— Мы должны как минимум все поесть, справить свои естественные нужды, забаррикадировать дверь, а затем ждать, что все для нас окончится благополучно.
— Что? Что закончится? — посыпались вопросы.
— Выброс, — кратко ответил я, и мы выбросили мертвеца за дверь.
Глава двадцать шестая
Сезон дождей
Через два часа все пассажиры напряженно смотрели на меня, словно парадом Зоны должен был командовать я. Дверной проем мы кое-как заделали листами шифера, которых нашлась целая куча за задней стеной здания. Я повелел всем устроиться как можно дальше от входа, сам сел, прислонившись спиной к стене и положив на колени автомат. Мои обормоты никакого волнения не выказывали. Ну, выброс и выброс. Видели-перевидели эти выбросы. Действительно, это не колбаса и не сало с горилкою…
Аспирин, изрядно пожрамши, завалился спать, пристроившись на ту же кучу, на которой недавно сидел связанным. Пауль о чем-то вполголоса трепался со Скунсом, Соболь осматривал свои ружья, искоса приглядывая за пассажирами. Значит, можно слегка расслабиться и вздремнуть — два часа это я так сказал, для острастки. Хотя кости мои ломило со страшной силой. Вот-вот начнется вся эта катавасия. Хорошо, женщины догадались детей помягче устроить. Детвора весь вечер держалась вместе, о чем-то шепталась, небось Ирочка, придя в себя, рассказывала им о пережитых ужасах. Девчонка молодец, все же на ее месте иной взрослый мужик с полными портками скакал бы и запивал все поскорее спиртом, чтобы забыть напрочь. А она вроде как даже гордится, глазки горят…
Я и впрямь задремал бы, несмотря на ноющие кости, но тут завозились бюреры в своей клетке. Да так бойко, что я аж подскочил.
Твою ж мать! Как я мог упустить это из виду!
Известно же, что во время выброса может случиться кратковременное усиление, а то и изменение свойств всяческих аномалий, артефактов и прочих порождений Зоны. А что, как не порождение, наши карлики?! Еще какое порождение, да в самой гуще людей. Прибор прибором, но береженого бог бережет.
Я подскочил к клетке, лихорадочно соображая, что с ними делать. Профессор забеспокоился за своих тварей, тоже подбежал, но я велел ему убраться подальше. Клетка тряслась изо всех сил, оттуда раздавалось злобное ворчание, переходящее в какие-то вибрирующие низкие звуки. Срывать с клетки брезент почему-то не хотелось. Я обвел глазами помещение, думая, что предпринять. Нпуль со Скунсом прервали свою беседу и смотрели на меня. Соболь поднялся и подошел поближе. Обиженный профессор растолкал Аспирина— на свою сторону, что ли, привлечь хотел.
— Чё ты, чува-ак? — поинтересовался Аспирин, подходя к нам и протирая глаза.
— Выброс щас, — сказал я тихо, — а эти тут.
Аспирин нахмурился, потом взял клетку и живо потащил к выходу. Мы с Соболем бросились за ним.
— Аспирин, ты что, хочешь их наружу выставить? — поинтересовался Соболь.
— А чё, здесь их оставлять, чува-ак? А если им во время выброса этот аппарат по барабану?
Я аж челюсть отвалил:
— Ты это… Аспирин, наглотался, может, чего? А деньги?
— Нет, чува-ак. Это ты, похоже, чего наглотался.
Тут Соболь задумчиво поддержал Аспирина:
— Ты, Упырь, послушал бы. Еще ни один сталкер в здравом уме не переживал выброс в одном бункере с мутантами. Постоят за дверью, что им сделается.
Тут снаружи за шифером послышалось робкое «абанамат», и Аспирин зашелся в истеричном хохоте:
— А давай, чува-ак, еще сюда мутантов позовем, чтоб всем нескучно было! Вон уже и твоя подруга подтянулась!
Я мрачно двинул его кулаком, да так, что Аспирин выронил клетку. Клетка хрястнулась об пол, но, по счастью, не развалилась. Бюреры внутри жалобно захныкали. Скучали, поди, по своему уютному поезду.
И тут у меня перестало ломить кости. Потому что началось.
Но начался вовсе не выброс, а ливень. Самый банальный ливень. И кости у меня ломило, видать, к перемене погоды.
— Это и есть выброс? — спросила Вероника Сергеевна.
— Это дождь, — угрюмо ответил я. — Очень сильный, правда. Выброса пока нет, я малость ошибся.
Картина была маслом — за стенкой хныкала и плаксиво бормотала псевдоплоть, в клетке столь же безутешно ныли бюреры. Мы стояли втроем и пялились друг на друга, как идиоты.
— На самом деле никуда бы они не исчезли, — сказал Аспирин крайне обиженным голосом. — Они же в клетке. А ты меня, гад, кулаком.
— А если бы уперли?
— Кто?! Зомби?! Излом?!! Пошел ты на хрен, чува-ак, — еще сильнее обиделся Аспирин и ушел, расстроенный, досыпать. На счет кулака я не особо горевал — пусть считает, что мы поквитались с ним за стычку у самолета.