— И что затем? — поинтересовался Толик.
— А что затем? Кто-то проигрывает, кто-то побеждает. Война — она и есть война.
Толик покачал головой. Что знает о войне этот парнишка?
— Победившим достаются трофеи — все имущество побежденных, — добавил Илик.
— Все?
— То, что у них при себе. С простолюдинов-то мало что возьмешь, разве что оружие да медь в карманах. А у благородных и кони, и доспех. Обоз опять же.
— А дальше что?
— А что дальше? Похоронят павших и расходятся. Победители с триумфом, проигравшие с печалью.
— Я понимаю проигравших, но победившая армия… Почему она не идет на территорию противника?
— Зачем? — удивился парнишка. — Битва же закончена.
— Как зачем? А трофеи? Там целое государство, оставшееся без армии.
— Как без армии? Куда же она делась? Из полевой стражи в ополчение лишь каждый десятый записывается. Реже — каждый восьмой. Из полевой стражи, приданной префектурам, — и того меньше. Противник не дурак. Стоит ему нарушить правила ведения войны… — Парнишка задумался.
Игра мысли явно отразилась на его лице, и это заставило Толика отвернуться, чтобы скрыть смешинку. Хотя о чем это он, что можно скрыть от сэнса? Но не читает же он его постоянно. С другой стороны, ничего плохого он о парнишке не подумал. Но слишком уж озадаченным и удивленным был его вид. В общем, было ясно, что зарвавшегося противника ждет суровый прием. Непонятным было другое.
— А что мешает королю двинуть все войска на территорию противника? Не только ополчение, а всю армию.
Парнишка взглянул на Толика со странным выражением лица. Поразительная смесь страха и удивления, пусть и мимолетная, едва различимая. Сказанная Анатолием фраза чуть было не привела их непринужденный разговор к неожиданному для него финалу. Что-что, а испортить отношения с Иликом Анатолий не хотел ни в коей мере. На несколько секунд сэнс замер, изучая настроение спутника, и успокоился. Он не нашел в вопросе ничего, кроме любопытства.
— Такого не бывает, — сказал парнишка.
— Что, вообще никогда не было?
— Давно, в темные годы, когда не было хранителей и префектур, безумию случалось овладевать людьми и целыми народами. И не было мира в душах людских, и смерть уносила целые города и опустошала края. И разливалось горе, и не было ему края. Так было до тех пор, пока первый хранитель не сказал: «Хватит».
Парнишка говорил быстро и без запинки. Было ясно, что он цитирует чьи-то слова. Хотя почему чьи-то? Наверняка слова наставника Трая. Неудивительно, что он знает их наизусть.
— Извини, если я спрашиваю что-то не то, я не знаю местных обычаев, — на всякий случай сказал Толик.
— Я понимаю, — кивнул парнишка.
— Почему ты отказался от обеда? — спросил Анатолий, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.
Ученик улыбнулся:
— Впереди будет еще деревня.
Лошади исправно тащили фургон. Вскоре их повозка догнала одинокого путника в странном одеянии, похожем на пончо светло-коричневого, почти песчаного цвета. Случись путнику в таком одеянии оказаться в пустыне, и он слился бы с окружающим пейзажем естественно и гармонично. Поравнявшись с идущим, Илик придержал коней и предложил:
— Садитесь, почтенный странник.
Странный путник поднял взгляд, чуть иронично кивнул и запрыгнул в повозку.
Лет тридцати пяти, подвижный, с внимательным взглядом. Толик гадал, кем может быть их попутчик и почему ученик сэнссая назвал его почтенным.
— Не желаете ли перекусить? — поинтересовался Илик. — Добрые люди поделились с нами пищей.
Илик имел в виду продовольственную часть своего заработка.
— Всевершитель дает нам пищу, чтобы мы не забывали о ближнем своем, — сказал человек в пончо и принял кувшин с молоком.
Илик тронул вожжи, и кони прибавили шаг. Их спутник покончил с молоком и отложил кувшин в сторону.
— Направляетесь на ярмарку? — поинтересовался Толик.
— Суета не лучшая спутница для того, кто в дороге, — отозвался человек в пончо.
Оставалось только догадываться, как это понимать. То ли этот человек не спешит, то ли не едет на ярмарку.
— Хотите поговорить о ярмарке? Вас беспокоит поездка на нее? — спросил их необычный спутник чуть погодя.
— Поговорить я всегда рад. А поездка меня не беспокоит, — отозвался Толик.
— Слава Всевершителю, дух ваш пребывает в смирении, — вынес заключение собеседник.