Люди стали расходиться. Я искала взглядом Чейза, но тут мне преградили дорогу.
— Инвентаризация, а? — насмешливо спросил Риггинс. У него были жидкие усы, которые как раз оказались перед моими глазами.
Я решительно расставила ноги, не собираясь позволить мужчине сбить меня с толку. Ребята здесь были суровыми, и, чтобы уживаться с ними, иногда надо было проявлять толстокожесть.
— Так сказал Уоллис, — ответила я.
— Пойдем, получим еду. — Шон попытался встать между мной и Риггинсом, но последний твердо отстранил его рукой.
— Будь начеку на складе. Там, знаешь ли, крысы бегают. — Риггинс ухмыльнулся и щеточка над его верхней губой растянулась.
Я не была уверена, говорил ли он серьезно или просто пытался напугать меня.
— Я уже видела крыс, — ответила я ему.
— Но не таких больших, — продолжил он, подходя достаточно близко, чтобы мне пришлось отступить к стене. — Эти крысы прячутся в коробках с формой. Иногда их можно услышать. Они визжат и громко.
Сзади мою талию обхватили две руки и ущипнули меня за ребра. Мое горло издало короткий вскрик. Когда я обернулась, Хьюстон начал хихикать. Он пошел за Линкольном к комнате, где было установлено радиооборудование.
Не успела я сформулировать достойный ответ, как появился Чейз. Он схватил Риггинса за воротник и толкнул его к стене. Так как Чейз был на несколько дюймов выше, Риггинсу пришлось поднять свой подбородок со впадинкой, чтобы ответить ему яростным взглядом.
— Спокойно, спокойно, — выдохнул Риггинс.
— Что происходит? — Голос Уоллиса застал меня врасплох. Его правила запрещали драки. "Мы все здесь — семья", — говорил он. Меньше всего нам с Чейзом хотелось, чтобы нас выгнали и нам опять пришлось спасаться от МН.
Я сжала руку Чейза, чувствуя, как напряглись его мускулы под моими пальцами. Его хватка ослабла, и он выпустил Риггинса.
Риггинс улыбнулся и махнул Уоллису рукой, говоря, что все в порядке.
— Пойдем, — сказал Шон. Он взял меня за локоть и потянул через коридор туда, где братья раздавали сухие пайки.
Когда я проходила мимо, Риггинс наклонился ко мне.
— Ты в самом деле собираешься сделать сегодня что-нибудь полезное? Или просто снова исчезнешь? — Когда я обернулась, он уже шествовал к западному выходу, смеясь себе под нос.
Все мое тело пылало.
Ни для кого не было секретом, что ни я, ни Чейз не покидали мотеля с того дня, как бежали с базы. Однако я не знала, что кто-то заметил следующее: иногда, когда на четвертом этаже становилось слишком многолюдно, я скрывалась на крышу, чтобы прочистить сознание. Это никому не причиняло вреда, кроме того, мы помогали, где только могли. Мы занимались раздачей провизии, а Чейз участвовал в охране здания, но это было совсем не то, чем занимались остальные: они обходили улицы, перехватывали фургоны с продовольствием, помогали тем, кто подвергался опасности. Мы с Риггинсом оба это понимали.
Нельзя сказать, что мне не хотелось делать нечто большее. Мне хотелось. Я хотела совершить что-то, что имело бы значение, хотела оказать кому-то такую услугу, которую никто не смог оказать моей маме. Пусть МН и полагала, что мы мертвы, — я слишком хорошо помнила, каково это, когда тебя разыскивают. Сначала как нарушительницу Статута, когда маму обвинили по Пятой статье, затем — как беглянку из школы реформации. Чейза же обвиняли во всем на свете, начиная с дезертирства и заканчивая вооруженным нападением. Иногда мне казалось, что МН все еще дышит нам в спины.
Но для людей вроде Риггинса все это не имело значения. Он не доверял мне с тех самых пор, когда Шон привел нас в штаб. А то, что я пряталась здесь, когда он и остальные рисковали жизнью, никак не помогало мне доказать свою преданность делу.
Внезапно меня пронзило острым штыком ярости. Я пережила безжалостные указы МН, избежала казни и пришла сюда, в штаб сопротивления, где все мы должны быть на одной стороне. Мне не следовало поддаваться нападкам Риггинса или других сомневающихся во мне и чувствовать себя слабой.
Я стряхнула руку Шона и резко обернулась. За моей спиной стоял Чейз, который был на полфута выше и шире в плечах, даже когда горбился. Эти двое будто были моими телохранителями. Мне следовало быть благодарной за их помощь, но вместо этого я чувствовала себя маленькой девочкой, которая не могла обойтись без защитников.
— Я поговорю с Риггинсом, — сказал Чейз. — Он не умеет вовремя остановиться.
— Все в порядке. Ему просто нечего делать. — Но мой голос был слишком тонким, чтобы звучать убедительно. Я чувствовала, как ужас и пустота пытались вырваться из-за тонкого занавеса самоконтроля, за которым я их поместила. Так же было, когда я узнала про убийство мамы. Иногда занавес становился толще, тогда я чувствовала себя увереннее, но все это было иллюзией. Мои чувства могли вырваться на свободу в мгновение ока, и я опасалась, что именно это сейчас произойдет.
Чейз сделал шаг вперед.
— Слушай, — сказал он, наклоняясь, чтобы наши глаза были на одном уровне. — Нам совсем не обязательно здесь оставаться. Мы можем заскочить на следующую машину до убежища. Оставить все это позади. — В его голосе звучала надежда.
— Еще нет. Ты это знаешь. — Сначала нам нужно было найти Ребекку. Если бы я при помощи шантажа не заставила их с Шоном попытаться помочь мне бежать из школы реформации, сейчас они были бы вместе, а Ребекку бы не ранили. Я все еще помнила, с каким звуком дубинка обрушилась на ее спину, перед тем как солдаты утащили ее.
— Идите, ребята. Я вас догоню. — Я прочистила горло. Возведенные моим сознанием стены пошли трещинами. Чейз вздохнул и, после того как Шон подтолкнул его в нужном направлении, последовал за товарищем на завтрак.
Спасаясь от отчаяния, я бросилась по коридору к кладовой. Мне было все равно, что я пропущу прием пищи: пустота внутри меня никак не была связана с голодом. Лишь когда в коридоре стало тихо, я вспомнила, что Уоллис назначил Чейза на разведку соседнего офисного здания. Чейз должен был выйти из гостиницы без меня. Хоть он и останется вдалеке от главных улиц, от мысли о том, что он окажется за пределами штаба один, мне стало плохо.
* * *
К полудню я расставила по местам коробки с использованной одеждой и обувью, освобождая место для новых поступлений. Туалетную бумагу я составила башенкой, а боеприпасы распределила по четырем большим картонным коробкам. Малые серебристые обоймы, которые, как я знала, принадлежали украденным у МН девятимиллиметровым, заканчивались, и я сделала мысленную заметку напомнить об этом Уоллису.
Коробки с формой стояли у дальней стены нетронутыми.
— Ты расставила банки в алфавитном порядке.
Когда Билли появился в дверном проеме, я резко вздрогнула. Его брови под лохматой челкой были приподняты, а в каждой руке он держал по губке и по бутылке отбеливателя Horizons. Я указала ему на металлическую полку, куда переставила моющие средства. Недавно он поменял свои подержанные джинсы на другие, которые были слишком большими, и, когда они упали ниже уровня его бедер, я отвернулась.
Когда я снова посмотрела на него, он пытался заставить их сидеть на поясе.
— Стой, — сказала я, не в состоянии сдержать смех. — Здесь есть ремень. Вон там. Возле коробок с формой.
— Одежда у тебя тоже расставлена по алфавиту?
Я улыбнулась.
— Все еще впереди. — Когда он подошел к коробкам, придерживая одной рукой штаны, я посерьезнела.
— Э-э, Билли? — Я была в нескольких шагах позади него. — Я слышала, здесь могут быть крысы. — Я была почти уверена, что Риггинс просто вел себя, как идиот, но не помешает проверить его слова.
— Они здесь есть, — сказал Билли. — А в чем дело? Тебя укусили?
Я замялась.
— Нет, просто... подумала, что видела одну, вот и все, — солгала я.
— А, подожди. — Он задом наперед вышел из комнаты, широко улыбаясь. В коридоре было тихо: вернувшиеся с ночного дежурства спали, а большая часть остальных была на заданиях. Шаги Билли были слышны все время, пока он шел до своей комнаты.