Здесь осталось только одиннадцать человек. Трак стоял возле автомобиля и радостно махал рукой. Также я заметила Джека и парня с миндалевидными глазами, который дежурил на складе. К моему облегчению, я не увидела никого, кто ранее отнесся к нам с подозрением.
Чейз припарковался, и, выйдя из машины, я оказалась по щиколотку в холодной воде.
— Передумали, Снайпер? — спросил меня Трак. Остальные глядели на нас со смесью благоговения и беспокойства. Врач говорил нам, что реабилитационный центр был несчастливым местом, и, прикоснувшись к медальону на шее, я поняла, что не могу спорить. Суеверия были неотъемлемой частью сопротивления.
— Нам нужно выбираться из города, — опередив меня, сказал Чейз.
Они не стали спрашивать, был ли за ними "хвост" или почему мы решили уехать с ними. Они знали, что это такое, когда на тебя охотятся. С собранным видом все начали загружаться в автомобиль. Только тогда я заметила, что Шон и Ребекка до сих пор не вышли из фургона.
Я прошлепала обратно к нашей машине; Чейз следовал за мной по пятам. Шон и Ребекка сидели так же, как и прежде, — слепо уставившись вперед.
— Нам нужно переместиться в грузовик, Ребекка, — сказала я. — Мы отвезем тебя в безопасное место. Тебе больше не придется беспокоиться об МН.
Я надеялась, что она не услышала в моем голосе сомнения. Я никогда не была в убежище. Я не знала, что это такое и действительно ли мы будем там защищены. Это было место надежд и мечтаний, и, может быть, не более чем прекрасная сказка.
Ни Шон, ни Ребекка не пошевелились.
— Нужно идти, — настоятельно произнес Чейз. — Шон.
Шон сжал спинку сидения перед собой. Он долгим взглядом посмотрел на Чейза и кивнул.
— Бекки, — сказал он, не поворачиваясь к ней. — Хочешь, чтобы я отвез тебя обратно?
Что он делает? Мы не можем возвращаться. Нам нельзя оставаться в этом городе больше ни секунды.
Ребекка не ответила.
— Мы недалеко, — продолжил Шон. — Если хочешь, я отвезу тебя обратно. Но знай, что я не оставлю тебя там одну. Я больше никогда тебя не оставлю.
Со стороны Ребекки раздались тихие рыдания.
— У меня есть брат, Бекки. Мэтт. Когда я вступил в МН, ему было девять. Я никогда не рассказывал тебе о нем, потому что оставил его там, в Сент-Луисе, в двухместной палатке, которую отец купил нам, когда мы были детьми. — Голос Шона надломился. Тыльной стороной ладони он вытер глаза. — Когда я уходил, он спал. Мы не видели отца уже больше недели, и я знал, что на этот раз он не вернется, а я не справлюсь. Не смогу заботиться о брате. Поэтому я записался в армию. Однажды я вернулся, но уже не нашел его. Соседи сказали, что его забрал социальный работник. Его поместили в детдом. Я сказал себе, что так лучше, чем если он умер у меня на руках, но это было ложью. Он мой брат, и я бросил его, но больше я никогда не сделаю подобную ошибку.
Я почувствовала на себя взгляд Чейза.
— Просто ответь мне, — сказал Шон. — Либо мы вместе поедем в убежище, либо вместе вернемся в больницу. Что ты выберешь? Хочешь вернуться?
Он не обманывал себя. Он точно знал, что произойдет, если он вернется в госпиталь. Но ему было все равно.
Я почувствовала, как по моей щеке скатилась горячая слеза вины.
— Нет, — прошептала Ребекка.
Шон немедленно схватил ее и крепко обнял. Она сопротивлялась, вырываясь из его рук, но он не отпустил ее, даже когда она ударила по его обожженной спине. Я хотела вмешаться, но Чейз оттянул меня в сторону от машины. Его рука обвила мою талию, и я прислонилась к нему, изнывая от того, что Ребекка ранена и что я не могу помочь ей.
Минуту спустя Ребекка затихла. Я с надеждой подняла взгляд, но увидела, что она просто выбилась из сил. Ее голова упала на плечо Шона.
Он воспользовался этим моментом, чтобы поднять ее на руки, как ребенка, который уснул на диване. Затем Шон подошел к грузовику и осторожно опустил Ребекку на откидной борт. Забравшись внутрь, он снова поднял ее и отнес вглубь темного кузова.
Я окинула чикагцев предупреждающим взглядом, ожидая, что кто-нибудь засмеется или улыбнется, но никто не сказал ни слова. Подобное могло случиться с любым из нас, и они знали это.
Внутри не было коробок, на которых можно было бы сидеть, а металлический пол оказался неровным и твердым. Я опустилась возле Ребекки, а Чейз сел рядом со мной.
— Бай-бай, дамы, — сказал Трак, резко закрывая подъемную дверь.
Как когда мы ехали в автомобиле доставки Horizons, я почувствовала выступивший на лбу пот, а легкие обожгло паникой. Но впервые это было не из-за опасений, что Такер может напасть на меня. Теперь меня беспокоили более значимые вещи, чем присутствие убийцы мамы.
Грузовик дернулся и подпрыгнул, и мы все схватились друг за друга, чтобы не покатиться по полу. Кто-то начал молиться по-испански. Я слышала, как Джек бормочет, что нам нельзя уезжать. В туннелях все еще оставались люди. Люди, которых мы могли спасти.
У нас не было ничего. Ни смены одежды, ни писем, которые я писала Чейзу, ни маминого журнала. Все это осталось позади. Мы вступим в новую жизнь лишь с тем, что было на нас.
Я нащупала в темноте руку Ребекки и с другой стороны руку Чейза. Моя семья.
А затем голова Ребеккки упала на мое плечо, и я расплакалась.
* * *
— Тебе понравится, будь уверена. — Проверив, что мой ланч в рюкзаке, мама застегнула молнию. — Седьмой класс — это серьезно.
Я хотела, чтобы она прекратила это говорить. Я знала, что это серьезно. Новые одноклассники, новые учителя и школа, в которой я была только один раз. Я начала плестись к выходу, но тут раздался стук в дверь.
Снаружи стоял Чейз, тощий, как жердь, и почти на фут выше, чем в начале лета. Его темные волосы снова отросли и взлохматились, и одной рукой он отвел их назад. Хотя сегодня он впервые отправлялся в старшую школу, он, казалось, вовсе не волновался. Он никогда не волновался.
Они поздоровались, и мама сказала ему, что он отлично выглядит в своей новой рубашке. Я была уверена: она сделала это лишь для того, чтобы смутить меня. Теперь я не могла даже взглянуть на него.
— Ты проведешь ее до самых дверей?
— Да, мэм, — серьезно ответил Чейз. На углу мы собирались встретиться с Бет; мы вдвоем вполне могли сами дойти до школы. Но почему-то я не стала об этом говорить.
Мама наклонилась и поцеловала меня в лоб. Я обняла ее и долго не выпускала. Предстоявший учебный день казался очень длинным, но, когда мы разделились, она улыбнулась, и сказать "пока" было уже не так сложно.
— Я горжусь тобой, малышка. Буду ждать тебя дома.
* * *
Мы остановились на промежуточном пункте в Индиане — небольшой ферме, где воссоединились с остальными чикагцами. Пожилая чета, которая здесь заправляла, встретила нас мисками свежего омлета и мясными консервами, которые мы в голодном молчании передавали по кругу. Я пыталась не думать, что, если этих фермеров поймают, то казнят вместе с нами за нарушение Девятой статьи.
На Ребекке все еще был желтый хирургический костюм из госпиталя, но она наконец согласилась надеть под него фиксаторы. Так она могла передвигаться самостоятельно, хоть и тяжело опираясь на две трости — она еще не привыкла к тому, как с каждым шагом перераспределялся вес.
От моей помощи она каждый раз отказывалась. Это было лучше, чем ее отчаяние, но я чувствовала себя бесполезной. Когда я рассказала Шону, он лишь улыбнулся.
— Такова Бекки, — произнес он. — Беспокоиться стоит только в том случае, если она сама начнет просить о помощи.
Я стала возражать, но он перебил меня:
— Мы вытащили ее, Эмбер. Худшее позади.
Я надеялась, что он прав. Не успели мы продолжить разговор, как Ребекка споткнулась на пути к очереди за едой и Шон подскочил к ней, чтобы поддержать. Когда она отмахнулась от него, как и от меня, тем же испепеляющим взглядом и резким "я в порядке", Шон вернулся ко мне и подмигнул, и я не могла не почувствовать себя ободренной.