— Ищи начальника аэровокзала.
Добрые люди привели Пирцяко Хабиинкэ к начальнику летного отряда Васильеву.
— На Пур надо. Там баба и мальчишка.
Васильев понял. За долгие годы работы на Ямале он перевез сам тысячи охотников и оленеводов. Стоящий перед ним ненец был из самого необжитого края, куда летали по заявкам экспедиции.
— Вылет есть на Уренгой? — спросил Васильев у диспетчера.
— Вертолет из Ухты везет баллоны с газом для экспедиции.
— Понятно! — Васильев сочувственно посмотрел на стоящего перед ним ненца.
По встревоженному лицу начальника в синей фуражке Пирцяко Хабиинкэ понял, что дело совсем плохо. Сморщил лоб, как от сильной боли, и начал быстро-быстро объяснять:
— На Пуре олешки. Стадо. Там баба и мальчишка!
— Знаю. Ты рассказал. Приказать вертолетчикам, чтобы взяли тебя на борт, не имею права. Сумеешь уговорить — твое счастье! — Васильев вытянутой рукой показал на стоящий за окном Ми-8.
Пирцяко Хабиинкэ впервые видел вертолет. Показалось, что перед ним огромный комар. Такой же горбатый. Того и гляди, сейчас взлетит.
— Летал?
Пирцяко Хабиинкэ испуганно замотал головой.
Пирцяко устроился за вокзалом, сидел, привалившись спиной к толстым бревнам. Через широкое песчаное поле ветер приносил разные запахи. Тянуло сыростью от Оби, горьковатой смолой елей от леса, с болот накатывало пряно дурманящими запахами трав и ягод.
Коротка на Севере летняя ночь. Не успело солнце сползти к горизонту, как торопливо пошло наверх.
Открыл глаза Пирцяко и не поверил: рядом с первым большим комаром присел второй, зеленый и горбатый.
Пирцяко Хабиинкэ заспешил к прилетевшим летчикам. Обошел вертолет кругом, задрав кверху голову. Резкий запах керосина защекотал ноздри, как понюшка нюхательного табака. Он громко чихнул, как будто выстрелил из берданки.
— Будь здоров! — раздался сверху голос. Открылась дверь, и по лестнице опустились на землю несколько человек. Все, как один, в одинаковых синих фуражках.
Пирцяко Хабиинкэ усвоил: начальник должен быть в фуражке. Его окружили одни начальники.
— Начальник! — просительно сказал бригадир, обращаясь ко всем сразу, протягивая руки. — На Пур надо. Там баба и мальчишка. Стадо.
— Не пойму, чего он лопочет? — обратился бортмеханик к товарищам.
— На Пур просится, — объяснил второй пилот. — А Уренгой как раз на Пуре!
— Мы баллоны везем! Не можем взять. Газ, ты понял? — сказал командир вертолета.
Пирцяко Хабиинкэ замотал головой, сморщив лицо. Какой газ? Филька в фактории никогда о нем не говорил. Председатель колхоза не знал о газе!
— Не понял? — допытывался второй пилот, смотря с участием на ненца. — Ну как тебе объяснить. Огонь везем. Ты видел огонь у костра? Так у нас здесь тысяча костров. — Минуту подумал и добавил: — Не сто костров, а десять тысяч. Пожар может быть. Ты понял, пожар?
— Пожар плохо, плохо пожар! — закачал головой бригадир и зацокал языком. Пожары он видел. Видел, как горела тайга, как горела тундра с торфяниками. — Пожар плохо!
— Дошло! — обрадованно сказал второй пилот. — У нас баллоны с пропаном. Чуть что — и взрыв. А это пострашней, чем пожар!
Летчики ушли. Пирцяко Хабиинкэ сел на землю напротив вертолета и стал караулить. Терпения ему не занимать: он хороший охотник. Прошел долгий день. Прилетали и улетали самолеты, подымая песчаные облака, а он сидел на том же самом месте, засунув руки в рукава малицы. О чем он только не передумал! Видел сны. Они являлись к нему один за другим, бесконечно длинные…
Утром к вертолету пришли летчики. Увидели сидящего Пирцяко Хабиинкэ и удивились.
— Здравствуй, мужик! — сказал командир вертолета. — Неужели ты вчера ничего не понял? Газ мы везем в Уренгой. Газ!
— Пожар, — повторил объяснение второй пилот.
— Сергей Васильевич, — раздался вдруг женский голос, — в прошлый раз в оба глаза к вам комары забрались, а сегодня что за пожар у вас?
Все разом обернулись на глубокий низкий женский голос. А второй пилот стремительно подошел к женщине, поцеловал ей руку и торжественно объявил:
— Моя спасительница. Мария Петровна.
Члены экипажа, которые в подробностях знали историю, приключившуюся со вторым пилотом, с интересом посмотрели на миловидную женщину в ненецкой кухлянке и один за другим представились ей. Начался непринужденный разговор. Выяснилось, что Мария Петровна детский врач, но на Севере приходится заниматься более широкой практикой, особенно когда вылетаешь к оленеводам, в дальние становища.