— Ладно, — сказала Аннет-Лилиан, выдохнув дым. — Не будем играть.
Потушив спичку, она кинула ее в импровизированную пепельницу. Туда же стряхнула первый пепел. Тонкий дымок от сигареты был похож на душу, стремящуюся на свет.
— Петер, — подбородком указала женщина на Искина.
Крепыш кивнул и встал позади пленника. Как предвестник неотвратимого наказания.
— Эрик, ты пока свободен.
— Я здесь посижу, — сказал блондин, выбрав местом своего расположения поваленный железный шкаф.
Аннет-Лилиан затянулась.
— Ты не услышал меня, Эрик?
Блондин, дернув головой, неохотно встал.
— Услышал.
— Подыши снаружи.
— Яволь, фрау Лилиан.
Эрик пропал между стеллажами. Какое-то время слышалось, как он раздраженно шумит, хлопает ладонью по пустым полкам. Потом звуки стихли. Аннет-Лилиан подвинула к себе пишущую машинку, заправила в нее лист бумаги, снова сбила пепел в коробочку. Искин молча наблюдал, как она задумчиво почесывает ногтями щеку, как крутит на пальце короткий обесцвеченный волос у виска.
— Не порадуете нас чистосердечным признанием, Леммер? — спросила Аннет-Лилиан.
Лампа вспыхнула, свет ее плеснул Искину в лицо.
— Простите, — сказал он, моргая, — в чем я должен признаться?
— Петер, — сказала женщина.
Стоящий за спиной агент ударил Искина по ушам. Искин вздернулся. Несколько секунд боль звенела в его голове, распугивая мысли. Петер прижал книзу связанные руки носком ботинка, чтобы пленник не смог сползти со стула.
— Даю вам время подумать, — сказала Аннет-Лилиан.
Сигарету она погасила и с минуту, не обращая внимания на выгнувшегося Искина, печатала на машинке. Подергивался в каретке, принимая в себя очереди из букв и символов, серый бумажный лист. Искин молчал, с усилием пропуская воздух в легкие.
— Так как вас зовут? — приподняла голову Аннет-Лилиан.
— Леммер Искин.
Женщина отняла руки от клавишей и достала из пачки новую сигарету.
— Может, начнем сначала? — спросила она, закурив. — Мне не хочется часто обращаться к Петеру, он может перестараться. Так ни для меня, ни для вас никакого толка не будет. Давайте мы сделаем следующее. Я расскажу вам, кто вы, а вы уже решите, на какую откровенность можете пойти со своей стороны.
— Это торг? — спросил Искин.
Аннет-Лилиан выпустила дым изо рта.
— Определенно.
— Гарантии?
Аннет-Лилиан отставила руку с сигаретой.
— Никаких. Но если… — она сделала акцент на последнем слове, — …если информация, которую вы нам дадите, продвинет нас в нашем деле, мы оставим вас в Остмарке. Пожалуйста, живите, прячьтесь, переезжайте куда-то еще. Вы нам станете не интересны.
Искин понимал, что это ложь, но должен был признать, что Аннет-Лилиан прекрасно владела искусством обмана. Ей хотелось верить. Только с Петером, дорогая Аннет, ты не спешишь по другой причине, подумалось ему. Если ты знаешь, что я являлся узником Шмиц-Эрхаузена, то должна быть в курсе, через что я прошел. Петер не сравнится ни то что с «электрическим папой», но даже с рядовым лагерным надзирателем.
И все же он не совсем понимал, о чем хочет торговаться хайматшутц.
— Хорошо, — сказал Искин, — я не совсем уверен, что могу быть полезен. Но про себя с удовольствием послушаю.
Аннет-Лилиан сухо улыбнулась.
— Это разумно. — Она затянулась. — Итак, вас зовут Леммер Искин. Это имя вы назвали при регистрации в городском центре беженцев три года назад. До этого вы были Яннисом Цатакисом, очень короткое время, не больше месяца, но на нем мы, так уж случилось, надолго потеряли ваш след. Пять лет назад, на пограничном пункте в Эсмаре, что западнее, вы представились Георгом Шлехтером. В Шмиц-Эрхаузене вы носили номер «6212», на Киле-фабрик за вами закрепили номер «3», а настоящее ваше имя…
Аннет-Лилиан сделала паузу.
— Я слушаю, — сказал Искин.
— Людвиг Фодер.
Она затушила сигарету.
— Что ж, — сказал Искин, — очень познавательно. Тогда вы должны знать, что я ненавижу хайматшутц.
— Я знаю, — сказала Аннет-Лилиан. — Как представитель хайматшутц, я вас ненавижу не меньше. И при других обстоятельствах, Людвиг, с удовольствием выпустила бы вам пулю в лоб, как врагу Фольдланда.
— В том то и дело, что я не враг Фольдланда.
Аннет-Лилиан приподняла тонкие брови.
— То есть, свое участие в Spartakusbundи коммунистической партии Тельмана-Неймана вы никак не связываете с изменой Родине?
Искин качнул головой.
— В коммунистической партии не состоял.
— Не успели.