— Это хорошо, — повторил Тимо, прикуривая от взятой со стола зажигалки. — Мы не одобряем гнилые слабости. Так, ради денег, позволяем пока всяким ублюдкам тешить себя, но это не значит, что однажды все они рядком не будут висеть на виселице.
Он сплюнул табачную крошку. Искин промолчал.
— Ха! — сказал Тимо, качнувшись. — Ты никак за девчонку пришел просить! Влюбился, да? Понравилась?
— Ты угадал, — сказал Искин.
— По тебе сразу видно, — Тимо затянулся и выдохнул дым. — У тебя вид такой… несчастного влюбленного. Но ты знаешь, что задаром девчонку никто не отпустит? Это стоит приличных денег.
— Я думал, вы — хаймвер. Разве хаймвер занимается сутенерством?
Тимо важно кивнул.
— Хаймвер не занимается. Мы — занимаемся. — Он хохотнул. — Ты только не думай, что мы о наших девчонках не заботимся. Мы почти благотворительное общество. О, Каспар!
На взмах его руки из коридора, позевывая, вышел худой парень небольшого роста в черных трусах и кителе на голое тело.
— Уроды, высосали все пиво, — недовольно сказал он, напрочь игнорируя Искина. — Что за кислятину принес вчера Шмеллинг?
— Кажется, какой-то рислинг. Я не запомнил название.
Каспар, морщась, присел рядом с приятелем.
— Шмеллинга в этом рислинге следует утопить, — сказал он, почесал грудь и откинулся на диванную спинку. — А это что за чудик?
Бесцветными глазами он посмотрел на Искина.
— Я к Грегану, — сказал Искин.
— Хочет выкупить девчонку, — сбив пепел с сигареты на пол, поделился информацией Тимо.
— Хм. А какую? — обозначил интерес Каспар.
Он тоже обзавелся сигаретой, выловив ее из кармана кителя.
— Кати, — сказал Искин.
Каспар фыркнул.
— У нас их три!
Для верности он показал три пальца. Искин сухо улыбнулся.
— Мне нужно одну.
— Это понятно. Мы распродажами не занимаемся, чтобы, значит, две Кати впридачу. И насколько ты богат?
Искин пожал плечами. Он обнаружил вдруг, что ему хочется убить этих парней. Сделать так, чтобы их не было. Чтобы они не ходили, не дышали, не курили, не почесывали грудь и не блевали от рислинга. Впрочем, он вполне примирился бы с тем, чтобы они сидели напротив. Но — мертвые.
Он вздрогнул, когда мальчики принялись крутить магнитонную спираль в левом предплечье. Видимо, посчитали, что одной на всех будет недостаточно. Бог знает, сколько еще будущих мертвецов находится в здании.
— У меня есть сбережения, — сказал Искин, отыгрывая роль.
Каспар прикурил.
— И чем эта Кати тебя так зацепила? — спросил он. — Рассказала душещипательную историю? Или прыгала на тебе в постели, как до этого не прыгал никто и никогда?
Разве это человек? — подумал Искин, глядя Каспару в бесцветные глаза. Это существо. Двуногое, прямоходящее, возможно, обладающее зачатками разума. Самое жуткое, что оно считает себя вправе распоряжаться чужими жизнями.
— Рассказала историю.
— Я так и думал! — Каспар ткнул кулаком в бицепс приятеля.
— Эй! — возмутился Тимо.
— Я же любя, — сказал Каспар. — Ты тоже можешь мне двинуть. Только не со всей силы, не изображай Зигфрида.
Он выставил свое плечо, чтобы принять удар.
— Я не Зигфрид, — буркнул Тимо.
— Так что за история? — придвинулся вперед Каспар, когда никаких действий от приятеля не последовало. — Наверное, о том, как она сбежала из Фольдланда, как пряталась от хайматшутц и полиции, как лишилась матери и отца…
— Почти, — сказал Искин.
— Не, так не интересно, — скривился Каспар, — должны же быть…
— Эй! — раздался вдруг окрик сверху. — Кого вы ко мне привели?
Искин поднял голову.
Эмиль Греган оказался мужчиной лет тридцати. С красивого и жестокого лица смотрели цепкие и холодные глаза. Нос с горбинкой, тонкие, вздернутые вверх усики и короткий шрам на подбородке. Аристократ, подавшийся в лесные разбойники. Обедневший дворянин, решивший поправить дела на пиратской шхуне. Одет Греган был в штаны на подтяжках и светлую, закатанную в рукавах рубашку. Крепкие, волосатые руки сжимали деревянный брусок перил.
— Этот господин, — повернулся к лестнице Тимо, — хочет выкупить у нас девчонку, Эмиль.
— Да? — приподнял бровь Греган. — А я думаю, что дело совсем не в этом.