Искин сунул руки в карманы плаща и нашел в одном «беретту». Надо же. Вальтер оказался дилетантом, не обыскал, а он сам совсем забыл о пистолете. Сколько там осталось патронов? Он хотел было уже выщелкнуть магазин, чтобы проверить, как услышал множественный топот — не один, не два, человек пять или шесть входили в соседнюю комнату.
— Проходите, — услышал он громкий голос Альфреда-Вальтера.
Осторожно встав, Искин шагнул к стене рядом с дверью, чтобы лучше слышать, что происходит у Костигера. Скрипнуло кресло, что-то стукнуло, кто-то покашлял.
— Вина?
— Нет. Что там за автомобиль на выезде? — спросил глухой голос.
— Такси. Я вызвал его племяннику, — сказал Костигер. — Ему надо будет съездить в город.
— А, деньги сразу в банк? — говоривший хмыкнул. — Я бы сделал также. Но мы и сами могли его подвезти.
Вспыхнул короткий смех.
— Спасибо, не стоит. Крис, подай чемоданчик, — распорядился Костигер.
— Конечно, дядя Альфред.
Искин расслышал шаги, близко с дверью тихо звякнуло, шаги сместились в сторону.
— Вот.
Раздался щелчок, видимо, Костигер раскрыл чемодан.
— Любуйтесь, господа.
— Десять капсул? — спросил все тот же глухой голос.
— Да, — ответил Костигер. — Десять капсул, юниты в физрастворе, готовы к применению. Процедуру я вам описал. Стопроцентных гарантий, как я сказал, дать не могу.
— Ойген, пересчитай.
Капсулы зазвякали в неумелых руках.
— Десять, Лукас.
— Последние?
— Увы, больше нет, — сказал Костигер. — Как вы знаете, Киле-фабрик закрыли, направление признано бесперспективным. Здесь все, что осталось.
— Ну, нам больше и не надо. Ойген.
Раздался повторный щелчок. Чемоданные углы царапнули столешницу.
— Я, конечно, понимаю, что это не мое дело, — сказал Костигер, — но хотелось бы понять, зачем вам юниты? Их слишком мало для массовой вакцинации, а воссоздать их никто не сможет.
Стало тихо. В тишине поскрипывали полы. Обладатель глухого голоса раздумывал, наверное, с полминуты.
— Нам и не нужны массы, — произнес он наконец. — На самом деле необходимо, чтобы нам подчинялись люди, занимающие ключевые посты. Например, канцлер Шульвиг на октябрьском заседании бундесрата по поводу объединения двух стран. Странно, что в Фольдланде до этого не додумались.
— Да, странно, — согласился Костигер.
— Деньги, дядя, — напомнил ему Крис.
— Ах, конечно! Господин Лукас, вы получили товар, и я бы хотел расчета.
— Конечно, — сказал обладатель глухого голоса, — все по еврею Марксу, который в этом смыслил больше всех. Так сказать, живое исполнение формулы товарно-денежного обращения. Вы не еврей, нет?
— Нет, — сказал Костигер.
— Это хорошо. Я признаю, что за товар должны быть заплачены деньги. Виктор.
Искин услышал шаги, потом шлепок пачки купюр на стол.
— Здесь всего тысяча, — после минуты молчания удивленно объявил Костигер.
— Согласитесь, это неплохо, — произнес хриплый голос.
— Мы договаривались о пяти.
— Увы.
— Я не могу…
Потом Искин оглох от выстрелов. Бах-бах-бах-бах! Бах-бах! Костигер вскрикнул всего раз. Его племянник не успел сказать ни слова. Пули впивались в тела и в стену, за которой стоял Лем. Одна насквозь пробила дверное полотно.
Искин присел. Пальцы сжали «беретту». Мальчики под кожей принялись торопливо заводить магнитонную спираль.
Ох, Вальтер! Вальтер просчитался. Юниты — последние, и вряд ли их продавец нужен покупателям живым после совершения сделки. Такие дела всегда решаются очень просто. И информацию о предназначении подготовленных капсул ему раскрыли только потому, что были убеждены в том, что слушатель ни сейчас, ни позже не разгласит информацию третьим лицам. То есть, скоропостижно скончавшись, унесет тайну с собой в могилу.
Замечательные глупцы! Надеются с помощью орднунг-юнитов подчинить себе канцлера Остмарка. Самое гнусное, у них может получиться.
Бах! Бах!
Два последних выстрела были сделаны уже в мертвецов. В воздухе запахло порохом. Искин услышал, как стрелявшие перезаряжаются.
— Виктор, собери деньги, — приказал хриплым голосом тот, кого Костигер назвал господином Лукасом. — Ойген, проверь комнату. Я буду в машине.
Звякнули гильзы. Скрипнув подошвами, господин Лукас вышел. Скорее всего, он прихватил и чемодан. Искин вытянулся, прижался к стене. Он переложил «беретту» в левую руку и наставил ладонь правой на то место, где окажется человек, шагнув в комнату.