— Греган там главный, — сказала Стеф. — Нам некуда было заселиться, когда мы приехали, и нам подсказали адрес студенческой коммуны. Там нас очень хорошо приняли. У них было много пустых комнат, и нас поселили втроем.
— Почему? — спросил Искин.
— Что?
— Почему втроем, раз было много пустых комнат?
Стеф фыркнула.
— Так веселее же! И безопаснее. И платить меньше. Коммуна брала с нас двенадцать марок в месяц. Ну, то есть, по четыре марки с человека.
— Это по-божески, — оценил Искин.
— Ну, да, — сказала девчонка. — Только без еды. — Она потрясла перед ним своим картонным сэндвичем. — Жри, что хочешь. Думаете, я просто так на улицу пошла?
— Ничего я не думаю.
— Ну, сначала вообще-то Кэти пошла, она старше меня на полгода, и — представьте! — сразу двадцать марок заработала! Всего за два часа. Просто космос! — Лицо Стеф сделалось восхитительно-мечтательным. — И ее еще обратно довезли. Там перед зоомагазином есть классное место, на той стороне бар «Старый Фридрих», с бюстом, а на этой — стена глухая, окна высоко, со второго этажа начинаются. Светло и небольшая скамеечка.
Они пошли по Сан-Пьетро.
Тут бы им и расстаться. Но Искин не привык бросать дела на полпути. Не выяснить, кто такой Греган, он уже не мог.
Город оживал на глазах. Утро было тому виной или удаление от общежития и примыкающего к нему квартала, только улица с каждым шагом становилась оживленнее, фасады домов приобретали солидный, а дальше, ближе к Бушелен, и вовсе респектабельный вид — колонны, амурчики, розетки, лепнина, благородная старина.
Впереди, похожий на жука-мутанта, пофыркивал в ожидании пассажиров омнибус местной сети. Номер двенадцать.
— Пошли-ка, — сказал Искин.
— Куда?
— На омнибус.
Девчонка встала.
— Я никуда не поеду.
— Я поеду! — разозлился Искин. — У меня работа, и я опаздываю!
— А я?
— Прокатишься со мной, — Искину поймал Стеф за руку. — Потом выйдешь, где захочешь.
Чуть ли не силком он потащил ее через улицу.
— Это две марки.
— Я заплачу.
Омнибус уже захлопывал двери, и Искину пришлось несколько раз торопливо хлопнуть ладонью по шершавой жести борта, чтобы водитель разглядел их в зеркало и остановился.
Передняя дверь. Пять марок. Сдача. Сиденье в центре салона.
Стеф забралась к окну. Искин подумал было сесть на сиденье впереди или сзади, чтобы не создавать впечатление, будто они едут вместе, но затем все же сел рядом.
Стесняться было нечего.
В конце концов, он не любитель молоденьких девочек. С этим, пожалуйста, к Балю. И это даже не предосудительно, по нынешним-то временам. Каждый выживает как может. По миру бродит тень Большой Войны. Пол-Европы в беженцах, готовых на все за кашу-концентрат от господина Пфальца. Так что…
Чего же я тогда испугался? — спросил он сам себя. Что это за душевные метания? Увидел прозрачные трусики — и зашевелилось?
Искин посмотрел на затылок Стеф, на неухоженные черные, с желтыми прядками волосы, на тонкую шею, которую в литературе обзывают мальчишеской. В книжках, которые он читал когда-то в детстве, храбрые мальчишки все до одного имели такую.
На шее у Стеф расставлял ножки непонятный символ-тату, тянулся под блузку. До одури вдруг захотелось оттянуть и посмотреть.
— Так что там с этим Греганом? — спросил Искин, складывая руки между колен, пряча их подальше от чужой шеи.
Мимо поплыли дома, указатели, редкие каштаны в узких кадках-обручах. Омнибус отражался в зеркальных стеклах. Взмыла над крышей прозрачная арка транспортной развязки.
— С кем? С Греганом? — переспросила Стеф. — Греган, вообще, козел.
— Я понимаю, — кивнул Искин. — Ты просто рассказывала историю…
— А-а, да, простите, — девушка повернулась к нему. — Этот Греган через три дня явился к нам в общежитие и сказал, что все девчонки, которые снимаются на улице, должны отстегивать ему семьдесят процентов заработка. Представляете? И это еще потому, что он добрый парень. А ребята из коммуны тоже, оказывается, работают на него.
Старая история, подумал Искин.
Таких историй — тьма и тьма, они были в прошлом, они будут в будущем, они невозможны, только если отдать на откуп людей юнитам. И то, насколько он знал, со смертью Кинбауэра о постоянном контроле можно было даже не заикаться.
Интересно, не поэтому ли Кинбауэр…
— Вы слушаете?
— Да-да, — кивнул Искин.
— Точно? — недоверчиво посмотрела Стеф. — У вас глаза невнимательные.
— Я просто вспомнил кое-что.
— А еще Греган объявил, что его самого и его друзей мы будем обслуживать бесплатно. Представляете?