— Вахмистр Йоцке у аппарата.
— Тимо, это Карл, — сказал инспектор, прижав трубку к уху. — Да, сверху, из кабинета. Сколько там наших бузотеров еще осталось? Да, тех, которые на Кристоф-штросс… Трое? Выводи девчонку… разумеется… У меня сидит ее дед, сдам с рук на руки. Как себя чувствуешь? Понял. Да, жду.
Он опустил трубку на рычаг и повернулся к посетителям.
— Придется минут пять подождать.
Отерман кивнул.
— Это можно.
— А я могу осмотреть тех, кто был с девушкой в одной компании? — спросил Искин.
Хартиг, занявшийся бумагами на столе, поднял голову.
— Зачем? Девушки вам будет не достаточно?
— Для полноты картины.
— Извините, не могу вам этого разрешить.
Инспектор кашлянул в кулак и вновь приник к документам. Искин смотрел, как он делает записи в одном журнале, в другом, как заполняет какой-то формуляр крупными буквами, как раскладывает перед собой в одном ему известном порядке исписанные убористым почерком страницы.
Минута — и страницы отправились в серую папку с завязками.
— Так, это штраф, — сказал Хартиг, протягивая листок Отерману.
— Ох, — сказал старик, заглянув в него.
— Разве много?
— Тридцать марок? Чувствительно.
— Можете оспорить апелляцией, — сухо улыбнулся инспектор. — На первый раз мы взяли по нижней планке. Владельцы пострадавших автомобиля, кафе и табачной лавки в виду неполной дееспособности молодых людей, насколько я понимаю, подадут иски на возмещение ущерба к их родителям. Ввиду доказанности правонарушения советую соглашаться с ними на мировую и не доводить дело до судебного процесса.
— Но если Агне не виновата? — наклонился к столу Отерман.
— Как? — удивился Хартиг. В руках его появилась еще одна папка, пухлая, грязно-зеленого цвета. — Это показания свидетелей, — на стол плюхнулись несколько скрепленных листов. — Это результаты экспертиз. — К первой пачке добавилась вторая. — Отчеты полицейских, рапорт лейтенанта Ульфа по задержанию четырех человек, подозреваемых в хулиганстве и порче чужого имущества, заявления потерпевших…
Инспектор выкладывал документы перед Отерманом с изяществом игрока в покер, собравшим выигрышную комбинацию.
— Наконец, — сказал он, взмахнув в воздухе последними страницами, — есть собственноручные признания. Вашей Агне тоже.
— Это понятно, — вздохнул Отерман. — У меня одно возражение. А если это зараза? Ну, юниты. Если она сама не осознавала, что делает?
Он оглянулся на Искина.
— Такая возможность есть, — сказал тот.
— Что, и призналась, не осознавая? — с насмешкой в голосе проговорил Хартиг. — Простите, но мне в мифическую заразу из Фольдланда не верится. Почему вдруг сейчас? — Он покашлял в кулак. — Почему вдруг у вашей внучки?
— А Сальская область? — спросил Искин.
— Фикция, — сказал инспектор. — У нас многие уверены, что юнит-заражением прикрыли кулуарные договоренности о переходе области к Фольдланду. Согласитесь, звучит правдоподобнее?
— А санитарные службы и карантинные центры тоже фикция?
— Нет, почему? Они для беженцев.
— А магнитонная терапия?
Хартиг собрал документы обратно в папку.
— Боже мой, господин Искин, мне кажется, вы отстаиваете юнит-заражение из профессиональной солидарности. За пять лет, что я работаю здесь, я ни разу, поверьте мне, ни разу не сталкивался с людьми, поведение которых можно было бы объяснить заражением маленькими механическими жучками, которых и в лупу-то не разглядишь. А попадались и наркоманы, и сумасшедшие, и актеры, которых только в фильмах снимать. У вас-то самого в голове умещается, как эти жучки могут вами управлять? Они что, такие умные?
Искин кивнул.
— Это как раз…
В дверь стукнули, и Искин умолк.
— Да-да, заходите, — сказал Хартиг.
На пороге возник полицейский. Темно-зеленые штаны. Темно-зеленый мундир. Одуловатое, немолодое лицо.
— Господин инспектор, Агне Тернштюбер.
Он завел в кабинет хмурую девушку. Девушке было лет восемнадцать-двадцать. На ней были темная длинная юбка, серая кофта и кожаная куртка, которую лет десять назад мог носить какой-нибудь военный летчик. В руках она тискала берет.
Отерман поднялся со стула.
— Агне.
— Все нормально, дедушка, — сказала ему внучка.
— Прошу сесть на стул, — показал ей Хартиг и повернул голову к вахмистру: — И вы, Йоцке, тоже останьтесь.
— Слушаюсь, господин инспектор.
Полицейский встал в простенке рядом с дверью и стал похож на предмет мебели. Хартиг жестом показал на девушку.