Вдруг в зал вошли люди. Трое – в костюмах, с бумагами в руках, один – в синей форме и погнутых очках. Вслед за ними в зал ввели самого Павлюшина: на этот раз он шел ровно, но руки ему все также выламывали и наручников не расстегивали. Усадили за стол, закрыли деревянную изгородь и встали по бокам, опустив на его плечи тяжелые ладони.
Все сели. Установилось молчание, прерванное лишь громким басом молодого человека в очках: «Суд идет, прошу встать».
Залязгали и заерзали стулья, зал наполнился шумом поднимающихся тел. Не дожидаясь его окончания заговорил Председатель суда: «Садитесь, пожалуйста. Заседание судебной коллегии Новосибирского областного суда объявляется открытым. Слушается дело Павлюшина Северьяна Андреевича, обвиняемого в совершении в контрреволюционных целях террористических актов и систематических убийств граждан Союза ССР, то есть преступлений, предусмотренных статьями 58-8, 58-9, 136-В, 137, 182, 82 Уголовного Кодекса Российской Советской Федеративной Социалистической Республики. Подсудимый Павлюшин вы получили обвинительное заключение?»
Павлюшин, не убирая со своего дикого лица улыбки и смотря всегда в одну точку, с явной насмешкой ответил: «Получил, но даже не читал».
Председатель, пожилой дед, лет так 65-ти, облаченный в однотонный черный костюм и поражающую своей чистотой синюю рубашку, а также с умело начищенными сапогами на старых ногах, подернув пышными седыми усами с желтой полоской от табака, насупив такие же седые брови, под которыми блеснули ненавистью будто молодые, не выцветшие глаза, сильно выделяющиеся своей свежестью на фоне изрешеченного морщинами и складками побелевшего лица, немного покряхтел и продолжил: «Подсудимый Павлюшин при окончании предварительного следствия на предложение иметь защиту на суде отказался иметь защитника. Я повторяю вопрос о защите: подсудимый Павлюшин, вы желаете иметь защитника?»
Председатель, немного подергав свои серо-желтые усы старыми ладонями с выпирающими венами, встретился глазами с дикими стекляшками Павлюшина. Он повернул голову, показав свое натянутое лицо, и буркнул: «Нет, не желаю, вы – ничтожества и я не желаю защищаться перед вами, тем более зная, что вы сами запросите меня о помощи».
«Ах ты, изверг проклятый!» – выкрикнула старая женщина, которую Кирвес сразу узнал – это мать Скрябина злобно кричала в сторону улыбающегося душегуба, попутно срывая с головы мокрый от снега платок.
«Тишина в зале!» – громко крикнул молодой парень у пишущей машинки.
–Впредь, подсудимый Павлюшин – злобно заговорил председатель – прошу отвечать однословно. Разъясняю подсудимому, отказавшемуся от защиты, что он имеет право на защитительные речи, независимо от последних слов. Товарищ Прокурор, вы имеете ходатайство о вызове дополнительных – на слове «дополнительных» пожилой председатель сделал ударение смешно подняв верхнюю губу и укутав свой нос в пелену усов – свидетелей или о приобщении к делу дополнительных документов?
Теперь со стула поднялся грузный старший советник юстиции – прокурор Новосибирской области Илья Брюсов в кителе на плечах которого уютно разместились серебристые погоны с тремя золотыми звездочками и золотой пуговицей. Ответил он одним словом, но с его грозным и громким голосом прозвучало оно довольно пугающе: «Нет».
–У подсудимого есть заявления о вызове свидетелей или приобщении документов?
-Отсутствуют.
-Приступаем к оглашению обвинительного приговора, товарищи. Товарищ секретарь, просьба зачитать.
Молодой парень поднялся со стула и, раскрывая красную папку, начал читать на весь зал: «Обвинительное заключение по делу Павлюшина С.А.»…
Летов, заранее зная, что будет сказано, закрыл глаза и опустил голову на руки. Он чувствовал, как насмешливый взгляд подсудимого сверлит его, слышал где-то вдалеке приглушенные женские рыдания, его слух оглушали постоянные вздохи и грубые слова, тихо бросаемые пожилыми женщинами в адрес Павлюшина, когда секретарь читал о каждом его преступлении.
–…хладнокровно и жестоко расправляясь с добропорядочными гражданами Союза ССР, обвиняемый Павлюшин С.А. не забирал с места преступления ни одного предмета, совершая свои систематические убийства не в корыстных целях-…
Летов же словно отключил слуховой аппарат и ушел в свой мир. Вот он уже не сидит в зале суда, а качаясь идет в сторону тыла с поля боя, истекая кровью и сжимая сильную рану в ноге. Боль, боль, нескончаемая боль рвала его изнутри; земля словно расплывалась, а грохот и дым сражения пропадали из поля зрения, как и редкие полоски пепла, падающие с неба. Вдруг проселочную дорогу сотряс звук танков – они двигались с соседнего участка обороны на тот, откуда шел в госпиталь одинокий Летов. По пути он уже увидел одного такого раненного, чья голова разлетелась вдребезги от мощных авиационных пулеметов немецких «Юнкерсов», в пыли утопали лужи спекшейся крови, а Летов еле волочил свое затухающее тело. При виде трех «Т-26», несущихся вперед, он чуть не упал в канаву, но устоял и поплелся даже сквозь это своеобразное пыльное «землетрясение».