-Подсудимый Павлюшин – своим злобным голосом, сдерживая жгучее желание ударить душегуба и изничтожить прямо тут, в зале суда, начал Прокурор – сообщите суду в кратком виде биографические данные, которые касаются вас.
-Родился в 1912 году в селе Пяткино Витебского уезда, образование – семь классов школы, четыре года ФЗУ, родители – мать хорошая женщина, отец – алкоголик, мать убил у меня на глазах, когда мне было 20 с лишним годов. Отец потом помер в лагерях. В начале 30-х служил в пехотных войсках, затем работал слесарем то в Витебске, то в окрестных поселках. Там женился на Ольге, которую собственноручно убил после возвращения с фронта.
-Расскажите поподробнее об этом убийстве. Это было ваше первое убийство?
-К сожалению, да.
-Почему к сожалению?
-Я слишком поздно понял необходимость спасения мира от людей, слишком поздно начал жить единственной полезной ныне жизнью – жизнью спасителя мира и очистителя его от таких ничтожеств, вроде тех, кто сидит сейчас в зале.
-Зачем вы убили вашу жену? Вами двигали бытовые мотивы?
-Тогда может и да, она дите от фрицев родила, но сейчас я считаю это убийство просто частью моей великой миссии спасителя.
-Убийца ты, а не спаситель! – загудел зал, не понимая, как над таким человеком вообще может идти суд – расстрелять и все.
-Тишина в зале! Товарищ Прокурор, продолжайте допрос! – громко скомандовал председатель.
-Итак, вы убили свою жену. Вы скрывали это убийство?
-Да, я хотел уехать из этого богом забытого места.
-Так вы оказались в Новосибирске?
-Да. Меня направили на паровозоремонтный завод.
-Когда это было?
-Конец 1944 года, незадолго до окончания моего лечения.
-Что с вами произошло?
-Мне осколок влетел в черепушку, пробил ее и мозг повредил. Врачи говорили, что чудом выжил. После этого часто болела голова, но это не мешало мне делать свою главную работу.
-Под этим мы понимаете систематические убийства?
-Очищения.
-Кто стал следующим убитым вами, после вашей жены?
-Вероятно, Льдов. Молодой идиот. Его было легко скинуть в пруд.
-Когда вы совершили следующее убийство?
-Точно не знаю, я не запоминаю дни. Где-то в первой половине ноября.
-Зачем вы уволились с завода?
-Работа на заводе как раз мешала мне делать мою главную работу.
-Почему вы не крали никаких предметов с мест совершения преступления, хотя находились в весьма тяжком материальном положении?
-Мне это было не интересно. Я спасал мир, а не обворовывал ничтожеств.
-Зачем вы отрубали и хранили части тела убитых, а именно их левые кисти? И зачем вы оставляли около каждого трупа одно лишь четверостишье из стихотворения пролетарского поэта Владимира Маяковского?
-Мне это доставляло удовольствие, неимоверное удовольствие. Словно мое подсознание диктовало мне это, я ему подчинялся и наслаждался.
-Сам процесс умерщвления доставлял вам удовольствие?
-Несомненно да. Это прекрасно – убивать, зная, что этим ты спасаешь весь мир.
-Вами двигали контрреволюционные побуждения?
-Я знал, что вы зададите этот вопрос. Если ваша страна «революционная», а в этой стране восхваляют и защищают ничтожеств, от которых я очищал нашу Землю, то да, я такую страну ненавижу.
-То есть вами двигали контрреволюционные побуждения?
-Следуя вашей логике, да, двигали.
-Сколько убийств вы совершили?
-Я же говорил, я не помню, у меня проблемы с памятью. Думаю, около двадцати, совсем немного.
В зале установилось молчание, которое, однако, вскоре прервал председатель, внимательно слушающий обоих.
–Товарищ Прокурор, у вас есть еще вопросы к подсудимому?
-Никак нет.
-Тогда мы приступаем к вызову свидетелей.
И началась кутерьма. Злобные рабочие, разгоряченные ужасом допроса Павлюшина, косились на него, вываливая всю свою злость.
-Недобросовестный работник!
-Сумасшедший, часто ведущий разговоры с самим собой!
-Замкнутый и одичавший!
–Приглашается свидетель Летов – громко объявил председатель.
Летов медленно поднялся и, видя сверлящий взгляд председателя, отвел свой взор в сторону Павлюшина. Тот смиренно сидел и улыбался, улыбался бесконечно долго и широко.
–Товарищи, я занимался делом подсудимого практически со дня его первого убийства в ноябре – сдавленно начал Летов – и могу сказать, что этот человек является воплощением самого ужасного, что я повидал за свой многолетний стаж работы в органах милиции. Он хладнокровно, без единой мысли о сострадании или жалости, без единой мысли о том, что убийство – это самый тяжкий грех, и грех вовсе не в религиозном смысле – парочка бабушек в зале нахмурили лица – а в смысле моральном, в смысле нравственном, систематически убивал ни в чем неповинных граждан. Я лично видел, как подсудимый застрелил и бросил на железнодорожных путях молодого и подающего надежды работника милиции – Скрябина, во время перестрелки в декабре подсудимый монотонно расстреливал из боевого оружия своих сограждан, тех, с кем несколько лет назад он шел воевать и из этого же оружия убивал врагов нашей Родины. Во время бесед после задержания подсудимый постоянно показывал свою человеконенавистническую натуру, открыто признавая, что хочет продолжать убивать, и что в случае, если он выйдет из стен тюрьмы, то убьет еще больше людей. Я считаю, что это исчадие крайне опасно и требую у суда высшей меры наказания для подсудимого Павлюшина.