С трудом открыв глаза, он осознал себя лежащим на койке в лишенной окна камере изолятора где-то в глубине военных гарнизонов. Его голова и грудь были плотно обвиты бинтами. Вместо капельницы закрепленное на стойке рядом с кроватью пульсировало растительное подобие сердца. По специальным трубкам иглами вонзенным в тело Рэвула текло вырабатываемое пульсирующим сердцем живительное вещество. После пары недель комы заново научившись двигать конечностями, вырвав из себя иглы этого местного подобия капельницы, он попытался подняться. Но безуспешно. Грудь пронзила сильная боль. Множество часов он лежал, глядя в потолок темной серой камеры, освещенной светом из коридора, в котором порой были слышны шаги охранника.
Воспоминания всего случившегося вызывали и улыбку и ужас. Вновь сумев на все разумно посмотреть, посмеявшись над своей глупостью, ужаснувшись всему содеянному, он сжался от лютого стыда и перед артэонами и перед всем миром в целом. Ужас в нем вызывали мысли о необходимости снова говорить с кем-то, смотреть кому-то в глаза, продолжать жить. Он проклинал свою мучительницу судьбу, не понимая, "какого хрена" он еще жив. Невероятной тяжестью для него стало смотреть на мир глазами полноценного убийцы, ублюдка загубившего свою душу. Свет в коридоре погас, видимо наступила ночь. За дни без сознания он выспался на всю жизнь и теперь, сколько бы ни лежал с закрытыми глазами уснуть так и не мог.
- Прости, что так получилось, - из темного коридора внезапно раздался голос. Как обычно выйдя из темного угла, к клетке камеры подошел Фросрей. - Прости, что так получилось со Страной Волка. Должен признать это отчасти моя вина. Я был инициатором этой миссии. Если кто-то в этом городе и виноват во всем случившемся в Мерзлом лесу, так это я. Твоя ненависть должна быть обращена только ко мне. Знаю, что толку не будет, но все равно прошу - прости меня. Или ненавидь, но ненавидь только меня. Остальные ни при чем, - облокотившись на решетку с внешней стороны, просил поникший Фросрей. Рэвул молчал. - Эта трагедия затронула меня лично. В Мерзлом лесу погиб мой лучший ученик. Он был мне как сын. Я отправил его туда... - голос мага дрогнул.
- Ты еще кто?! - Рэвул сначала вздрогнувший от внезапно раздавшегося голоса, с трудом привстав в постели с недоумением смотрел на мага.
- Маг Фросрей...
- Все понял, Рурхан рассказывал о вас, - впервые увидев мага должный по идее удивиться, однако сейчас, когда на все было наплевать, он снова развалился в постели. - Почему я еще жив? - спросил он, бездвижно глядя в потолок.
- Ты что думаешь, так легко от них отделаешься? Ага, сейчас. Тебя намерены вернуть тебя в нормальный мир. Показать, что жизнь еще прекрасна, еще продолжается... Хотят снова научить тебя любить. И прочая такая ерунда. Я не силен в таких речах, но думаю, ты понял, как сильно попал. - Рэвул улыбнулся. - Так как насчет прощения или там ненависти? - интересовался Фросрей.
- Да какая ненависть! О чем ты? - скривился Рэвул. - Я просто сам дебил. Если кто и виноват здесь, то это только я. Меня только удивляет, почему мне не дали подохнуть. Какого черта все это еще продолжается? - непривычно шевелил он своими высохшими губами.
- Мы вскрыли твою память, просмотрели твой путь...
- Как? Всю мою жизнь что ли?!
- Нет. Только имеющий интерес промежуток последних дней. Я видел то же что и ты. И согласен с остальными. Мне кажется, тебе себя винить не в чем, - пытался быть утешительным Фросрей.
- Я убил человека. Я блин убил человека! Артэонку, но это неважно. Все равно живого человека! - подскочив в постели превозмогая боль, Рэвул пытался смотреть на Фросрея. Сам, своими же словами он разбудил в себе ужас осознания содеянного. - Еще вчера я был свободен. Понимаете?.. Свободен от всего, мог спокойно ненавидеть все вокруг. Теперь... все наоборот. Теперь я виноват перед этим жестоким миром... вернее стал такой же падшей тварью, как и все... и даже хуже.
- Человек это всего лишь тонкая оболочка личности поверх подсознательного хаоса. Мы и не представляем того что скрыто в глубине наших сущностей. Ты, к сожалению, оказался в экстремальной ситуации, когда наружу вылезло дерьмо, которого ты себе и представить не мог. Учитывая обстоятельства, считаю совершенное тобой нельзя назвать убийством. Тебя лишила здравомыслия ужасная жажда и порождаемая ею боль. Вдобавок тебя подстрекали темные силы. Ты был не в силах устоять. Думаю тебя можно признать жертвой чудовищных обстоятельств. И знал бы ты заранее, с чем придется столкнуться в своем маленьком путешествии, через что придется пройти, ты бы "сиганул с горы", когда была возможность.
- Я не артэон, эмоции контролировать не умею. Может я и рад с вами согласиться, но на душе все равно тошно и мерзко.
- Главное живи, время вылечит все, - нравоучения Фросрея прервал зажегшийся в коридоре свет. Послышались глухие шаги. Охранник, услышав голоса, шел проверить камеры. - Так мы договорились? В смысле ты ничего такого выкинуть не собираешься? Они попытаются вернуть тебя в нормальную жизнь. Я хранитель их общества, не дай бог тебе обидеть их... - заторопился Фросрей.
- Не бойтесь. Хватит с меня приключений.
На секунды потухшей в коридоре лампой Фросрей исчез. Охранник - солдат прошел мимо камеры, осмотрев ее суровым взглядом. Рэвул непонятно зачем притворился, что спит.
Окружающая ненавистная реальность вновь напоминала о себе зажегшимся в коридоре светом. - Извини нас, пожалуйста, - послышался заплаканный хрупкий голос. По ту сторону решетки стояла девочка с вьющимися каштановыми волосами. Рэвул глядя на нее замер в постели, не зная как быть. - Мне очень жаль твою страну, - шмыгая носом, говорила она.
- Аврора! - из коридора донесся разгневанный мужской голос. - Быстро иди сюда! Девочка, шепнув: "прости", нежеланно подчинилась.
Решетка камеры с грохотом задвигалась в стену. Врачи в белых халатах с масками наполовину лиц под контролем солдат осматривали его, делали уколы, меняли бинты. Он вел себя молча и отстраненно, послушно глотая разные мерзкие лекарственные смеси, таблетки. Встать на ноги у него получилось по истечении пары недель восстановительных процедур показавшихся вечностью.
Сразу шестеро вооруженных солдат топотом армейских ботинок подошли к камере. "Значит так дикарь, - войдя внутрь, сказал явно прибывающий в Малдуруме офицер. - Та артэонка при помощи, которой ты утолил свой "голод", мертва. Лично я бы тебя давно казнил. Но мое "гениальное" правительство тебя прощает. Тебе решили дать второй шанс. Поэтому я советую тебе отнестись с уважением к их великодушию. Знай, если ты расстроишь их, тебя отдадут нам, и тогда мы уже будем разговаривать по-другому".
Надев на руки наручники, под конвоем его повели по темным коридорам и лифтам. Окруженный кольцом солдат он оказался в черновой версии тронного зала, где-то в служебных уровнях ЦентрЦитадели. Блистая лысиной в полумраке, на троне восседал Кратон в золотистом армидейском плаще. Рядом в строгом темном платье сидела по-артэонски седая Инрилия носящая неофициальный статус старшей из жен правителя. Напросившаяся сюда ее дочь Аврора - та самая девочка, что заплаканная приходила ночью к его камере, в армидейском плаще поверх зеленого платья, со стороны матери сидела на лестнице, ведущей к тронным креслам. Несколько армидейских министров облаченные в положенные золотистые плащи стояли сбоку от правителя. Внизу перед тронным возвышением с одного бока мрачными тенями стояли вечно закованный в металлический костюм, командующий Кэлос, отвечающий за безопасность всего мероприятия и рядом с ним Фросрей опустивший взгляд. Еще несколько гражданских артэонов в разноцветных армидейских плащах стояли с другого бока. Все собравшиеся на неофициальный суд отвели взгляды в стороны, дабы не смущать представшего перед ними Рэвула.
- То, что случилось с твоей страной ужасно. Простые соболезнования здесь неуместны, - поприветствовав Рэвула, представившись, говорил Кратон. - Как ты считаешь, Армидея виновата в этой трагедии?
- Я бы и рад сказать иначе. Но... Нет, не виновата, - раздавлено и потеряно прохрипел уставший от всего этого Рэвул.
- Частично вина за все случившееся лежит на отдельных должностных лицах и на мне лично как на правителе все это одобрившем. Это бесспорно. Мы недоглядели, просчитались, ошиблись. Одно понятно точно: мы никогда не должны были вмешиваться в жизнь вашей маленькой общины. Но прошлого не исправить. Теперь все что нам остается так это сожалеть, скорбеть, не допустить подобных ошибок в будущем и научиться жить дальше. Я как представитель Армидеи прошу тебя - последнего из трагически погибшего рода в той мере, в какой мы виноваты, прошу простить нас. Не возлагая на тебя никакой ответственности, не прошу говорить от имени погибшего народа, обращаясь только к тебе. Я прошу тебя лично Рэвул, прости нас, если сможешь, - говорил Кратон, восседая в кресле.