— Хорошо я просто выполню приказ, — сказал он сам себе вслух. Звуки снова ожили в его ушах, из тяжелой невесомости, в которой к нему явился командир, он снова вернулся в реальность. Снова взял контроль над уставшим телом, едва не потеряв сознание. Безумие не могло полностью взять его под свой контроль, оно коварно подталкивало его самого к преступлению. Таким образом, своеобразно желая слиться с ним в нечто единое мерзкое и ужасное как было до этого. «Хватит с меня этого кошмара, я просто сделаю, что должен», — понимая, что безумие его никуда не отпустит, просто сдавшись, измотав себя, уже практически без сил едва сумев встать на ноги, он отыскал в снегу проклятую гранату. Снова сжав ее в руке, он посмотрел на проклятую волчью нору, едва держась на ногах. Но, несмотря на бессилие, он просто не мог безвольно сдаться. «Если я сделаю это, то сделаю осознанно. Это будет уже полностью мой грех. Я не могу. Нельзя поддаваться ему. Его не существует, здесь есть только я», — с этими словами снова выронив гранату, он посмотрел на лезвие ножа, которое все это время сжимал в руке. «Я должен уничтожить себя», — сказал он вслух.
Его пути с безумием разошлись, он пошел ему наперекор, всей личности меченого Святоши выросшей в Малдуруме пришел конец. Это переломный момент, Святоши больше нет, теперь есть только Карл и жуткое терзающее его изнутри безумие. Стоя на пороге осознанного преступления он должен сказать безумию «нет», должен остановить себя, во что бы то ни стало. Остаться просто Карлом оставив жуткого Святошу сторонним чудовищем. «Я дефектен, ликвидация это единственный выход!» — пытаясь набраться сил перед последним шагом, убеждал он себя с ножом у горла. «Давай же слабак!». Защурившись от страха, он сильнее вдавил нож, из горла потекла кровь. Он, просидев так около минуты, борясь с собой и щурясь от страха, пытаясь сдвинуть прижатое к горлу лезвие, так и не сумел тронуть себя любимого. Кровь текла из небольшой раны, которую он все же сумел продавить. Ощущая себя убогим трусом, немощной тряпкой, обливаясь слезами, он выронил нож. Его затрясла настоящая истерика, не понимая того что происходит, жалобно скуля и плача он сжался на снегу.
— Отказываясь от меня, как от части самого себя, мало того что ты становишься неполноценным и жалким. Ты еще осознанно берешь на себя весь грех за все преступления, за всех убитых тобой ради развлечения людей. Больше ты уже не сможешь сказать, что это все был Малдурум. Ты убиваешь себя как артэона. Но еще можно все исправить. Можно вернуться к прежнему сосуществованию, к той гармонии с собой, что до этого была. Нужно просто забросить эту чертову гранату в эту чертову нору. И вот когда взрывом этих маленьких лохматых тварей разорвет на куски, ты снова над этим посмеешься как прежде. И в том безумном смехе снова станешь Святошей, все пойдет как прежде, и ты сможешь вернуться домой и снова стать артэоном и просто забыть все это, — раздавался голос командира в его ушах.
— Я должен вернуться домой, стать самим собой — это моя цель, единственное что важно, — с этими словами он снова подобрав гранату, шагнул к норе, из которой доносилось детское рычание маленьких волчат. Его безумие его своеобразно уговорило, в действительности он просто устал, измотал себя и придумал себе этот компромисс. Подойдя к норе, он прошептал: «Бахук-Экситус». После произнесения заклинания граната, зажатая в руке, активировалась, на ней засияли волшебные руны. «Простите волчата», — прошептал он в шаге от того чтобы забросить гранату в нору. Но в последний момент понял, что не может этого сделать, он больше не Святоша. Не срабатывали никакие доводы и оправдания, вытащенные безумием из его головы. У него сдали нервы припертый к стенке сам собой, он просто взорвался диким смехом. «Это бред! Это какой-то бред!» — смеясь, говорил он себе. Оглядываясь назад, видел лишенный в его глазах красок, черно-белый Мерзлый лес, командира, потоки крови. Впереди была проклятая нора в глубине, которой спрятались волчата. Он не мог не уйти ни убить волчат, просто замер посередине.