Припять почти не изменилась. Трава пожухла сильнее, с кустов и редких деревьев облетела листва, машины отнесло сильно в сторону, но дома остались на своих местах. Даже стёкла не из всех окон повыбивало и двери с петель не сняло.
Периодически попадались трупы мутантов — без крови вокруг и видимых ран.
— А контролёров тоже выкосило или для них это было пси-спа? — негромко проговорил Зулус, когда они проходили мимо кровососа.
Дегтярёв невольно хмыкнул.
Впереди показался детский сад. Так и подмывало заглянуть в него, чтобы проверить, на месте ли мозгожарка, но здравый смысл возобладал над любопытством. Дегтярёв повернул налево.
— Химеры могли уцелеть, — сказал он, пока они стояли, изучая взглядом открывшуюся местность. — Толстая шкура, два сердца, две головы…
— Или им было в два раза хуже, — с мрачным удовольствием в голосе перебил его Зулус. Химеры в окрестностях Юпитера попортили сталкерам немало крови.
— Ту, что бродила у вентиляционного комплекса, пришил я. — Дегтярёв ухмыльнулся. Ему вдруг понравилось дразнить Зулуса.
— Сейчас я тебя пришью. Топай давай. — Зулус несильно ткнул Дегтярёва дулом пулемёта между лопаток.
До перекрёстка они дошли без происшествий — как и весь путь до этого. Не теряя бдительности, Дегтярёв в то же время постепенно смелел. Выброс, похоже, снёс на своём пути только живое, не тронув само основание Зоны.
Зажав болт между мизинцем и безымянным пальцем, Дегтярёв достал бинокль и посмотрел сначала направо, где с дорогой пересекалась тропка, ведущая от дверей прачечной, а после, вздохнув про себя, налево. Ни людей, ни мутантов. Тишь да гладь. На ковёр к полковнику в штабе попасть было бы опаснее.
Интересно, знают ли в штабе о случившемся.
Дегтярёв бросил болт через дорогу.
— А представь, если мы всё-таки умерли, и это — наше чистилище?
— Ну ты точно умом тронулся.
— Начну молиться монолиту — пристрели, — хохотнул Дегтярёв.
— Да уж не сомневайся, — Зулус всё-таки хмыкнул.
Остаток пути проделали молча.
В прачечную они вошли через заднюю дверь. Стиральные машины, как ни странно, стояли на своих местах, ничуть не сдвинувшись. Дегтярёв замер у внутренней дверцы, а после рванул её на себя, прячась за ней, и снова замер. Внутри на вторжение никто не отреагировал, и Зулус медленно прошёл вперёд, насторожённо осматриваясь.
Дегтярёв, бросив взгляд им за спины и не заметив ничего подозрительного, вошёл следом и прикрыл дверцу. Приблизился к одному из тел на полу, снимая перчатку, присел возле него и сунул два пальца под шлем, прижал их к шее.
Зулус подошёл к передней двери, слегка приоткрыл створку и выглянул на улицу.
— Дождь зарядил. Вовремя добрались.
Дегтярёв поднялся на второй этаж. Он ожидал, что Зулус останется внизу, но тот пошёл с ним.
Полковник Ковальский был в комнате один — лежал на полу, возле самого стола с приёмником. Дегтярёв мог представить, как тот стоит, оперевшись рукой о край столешницы, и пытается поймать сигнал. Пытается разобрать, что ему говорит Дегтярёв — если он вообще слышал, что Дегтярёв что-то говорит.
Приборы регистрируют выброс — и Ковальский включает запись с предупреждением.
Дегтярёв провёл пальцем по краю приёмника. Может, полковник тоже хватался руками за раскалывающуюся от боли голову. Может, успел воскликнуть «Что за чертовщина!..», когда — если — приборы зарегистрировали аномально высокую активность приближающегося выброса. А может, он даже не успел ничего осознать, просто стоял, опираясь о стол, а через миг — волна и смерть.
Дегтярёв снял с плеча автомат и короткой очередью расстрелял приёмник.
— Одобряю твои варварские методы. — Зулус достал нож и одним ударом разрубил ведущий от приёмника провод. Почему-то Дегтярёву стало легче.
Они спустились, и Дегтярёв вошёл в комнату, где обычно сидели техник с доктором. Они, как и все остальные, лежали на полу, мёртвые. Можно поспорить, теперь лейтенант Роговец был бы не против оказаться в том холодильнике, если бы только это позволило ему выжить.
Искушение проверить, работает ли передатчик лейтенанта Кириллова, было велико: источник радиопомех наверняка сдох, как и вся прочая техника.
Только вот что он скажет, если удастся связаться с военными в штабе? Отряда «Скат» больше нет, награждение можете провести посмертно?
Дегтярёв выстрелил в передатчик.
Если он не вернётся к концу месяца, его объявят без вести пропавшим. Если на Большой Земле уже знают о случившемся, его объявят мёртвым.
Зулус положил пулемёт на верхнюю койку, а сам, сняв шлем, улёгся на нижнюю и вытянулся с довольным вздохом.
Дегтярёв подошёл к своему ящику, заглянул внутрь. Артефакты лежали на прежнем месте, в индивидуальных контейнерах, и, судя по свечению, своих свойств не утратили.
Достав пузырь, Дегтярёв протянул его Зулусу.
— Возьми.
Зулус уставился на него со скептицизмом, хотя Дегтярёв успел заметить интерес, мелькнувший на его лице в первый миг.
— И куда мне его? В трусы засунуть?
— Ну это уж что тебе важнее, — отозвался Дегтярёв и положил артефакт на кровать рядом с подушкой. Ему и самому хотелось лечь: ещё после предыдущей ходки не отоспался, и выброс забрал немало сил, и отходняк после ношения снежинки давал о себе знать.
Но когда в последний раз отдыхал Зулус и как выброс сказался на нём, Дегтярёв не знал. Спать обоим одновременно было опасно, Зона затихла после выброса, но чёрт его знает насколько.
— Я разбужу тебя через три часа.
— Идёт, — согласился Зулус. Он переложил пузырь ближе к стене, почти себе под шею, и закрыл глаза.
Дегтярёв постоял с минуту, разглядывая его лицо, и перешёл в соседнюю комнату.
Медикаментов у Роговца было удручающе мало, еды — и того меньше. Гарик, конечно, отправился на Янов пополнить запасы, но сколько на себе может притащить один человек, и без того имеющий полно всякого в рюкзаке? Военным грозил голод, не прилети вертолёты в ближайшую неделю.
Теперь это, конечно, не проблема.
С боезапасом у Кириллова было лишь чуть-чуть лучше; другое дело, что взять патроны было и вовсе неоткуда. Дегтярёв выложил на стол две пулемётные ленты для Зулуса и 5,56х45 для себя — всё, что нашёл. Остальное он оставил в ящиках, придвинув их ближе к стене.
Обыскивать своих же было… неловко? Дегтярёв не испытывал угрызений совести, когда осматривал трупы, прекрасно понимая, что мёртвым хабар уже ни к чему, однако сейчас всё было немного иначе. Он успел привыкнуть к военным и к мысли о том, что они от него зависят. Последние дни все его ходки в Зону были направлены на обеспечение их благополучной эвакуации.
Всё полезное, что было в рюкзаках бойцов, и их личное оружие Дегтярёв перенёс в ту же комнату, сложил в свободные ящики Кириллова и привалился к стене, отдыхая. В сон клонило страшно, желание выпить энергетика становилось навязчивым, но приходилось держаться своими силами: он, конечно, взбодрится, однако отсыпаться потом придётся долго.
Не то чтобы, конечно, им было куда спешить.
Поднявшись на второй этаж, Дегтярёв направился в «кабинет» полковника Ковальского, остановился на пороге и тихо вздохнул. Он соблюдал субординацию неукоснительно и потому не знал о Ковальском ничего, кроме, может быть, того, что он дорожит своими бойцами. Наверно, было бы правильнее, погибни он на поле боя, от вражеской пули, а не вот так, от случайного выброса.
Впрочем, чем выброс не оружие Зоны? Военные всегда считали её врагом.