Запасы Ковальского были скуднее, чем любого из его ребят. Непочатая бутылка водки, банка тушёнки и полбуханки хлеба — вот и вся еда. Одна аптечка, никаких дополнительных бинтов, никакого антирада; Гром и две обоймы к нему, граната в подствольнике, Фора с полным магазином и патроном в стволе — вот и всё вооружение.
Дегтярёв поднялся на ноги, потянулся и принялся за немногочисленные ящики. Ничего полезного в них не было, разве что листочек с написанным от руки столбиком дат. Первая из них — начало «Фарватера», это Дегтярёв знал точно. Остальные — эвакуации? Ни в один из дней вертолёты, разумеется, не прилетели.
Листочек был мят, словно Ковальский, записав очередную дату — три дня назад, — скомкал его, затем разгладил и бросил в ящик, больше не доставая.
Если что важное у него и было, оно хранилось в сейфе, и код мог быть абсолютно любым. Стал бы Ковальский делать его предсказуемым на случай своей смерти?.. Дегтярёв коснулся замка пальцем, провёл по его окружности.
Присев на корточки, Дегтярёв осмотрел его внимательнее, но даже потёртости, слабые и едва заметные, ни о чём ему не сказали. Взломщиком он не был; может быть, Глухарь тут справился бы. Может быть, стоит выстрелить в замок из гаусски. Может быть, стоит беречь заряды. Если Кардан мёртв, кто будет клепать ему батареи?
Дегтярёв взялся за ручку и повернул её, вводя дату эвакуации, самую первую. Он не ожидал, что это вправду сработает, но замок щёлкнул, дверца открылась. Внутри лежала небольшая стопка бумаг, в основном — распечатанные карты с отметками воздушных аномалий и маршрутами пролёта между ними, карты местности с координатами точек эвакуации и мест крушения вертолётов, рукописные рапорты от каждого уцелевшего бойца. В отдельной папке лежали личные заметки Ковальского и несколько чистых листов.
Наверняка никакой полезной информации, но Дегтярёв всё равно решил проглядеть записки хотя бы наискосок. Он уселся на стоящую у стены правее сейфа койку, стянул верх комбеза, положив шлем себе на колени, и принялся за рапорты, в большинстве своём однотипные, в некоторых местах цитировавшие друг друга слово в слово.
Записки Ковальского были эмоциональнее. Внизу каждой стояло «Личный состав: … человек». На последней, написанной в прошлый день, значилось «Личный состав: 7 человек» и рядом — «Чтоб их!».
Бумага на месте восклицательного знака была вдавлена, едва ли не порвана. Дегтярёв отложил записку в сторону, на всякий случай просмотрел пустые листы и прижался лопатками к стене, перевёл взгляд к потолку. Выбираться из Зоны теперь придётся на своих двоих, путь до Кордона неблизкий, возможностей погибнуть — море. Любой вольный сталкер, что снимет эти рапорты и записки с его трупа, отнесёт их торговцу информацией — интересно, жив ли Сыч? — а Дегтярёв не может допустить, чтобы они попали в чужие руки. Чужие, неизвестно чьи руки.
Некоторые данные он перенёс в свой КПК, зашифровав файл.
Прижимая шлем к бедру, Дегтярёв подошёл к столу и взял с него водку, уселся прямо на пол рядом с Ковальским и, открутив крышечку, «чокнулся» бутылкой с его шлемом, затем, задержав дыхание, сделал глоток и поморщился.
Колючий жар пробежал по пищеводу и рухнул в пустой желудок. Перед глазами неприятно задвоилось. Дегтярёв стащил со стола хлеб, сразу кусая, и тушёнку, едва не выпавшую из его рук. Ножом он неровно вскрыл банку, руки подрагивали, но слушались.
КПК на койке пикнул, когда истекли три часа. Нужно было будить Зулуса. Только сначала — ещё одно небольшое дело.
Дегтярёв медленно поднялся на ноги, надел «Севу» обратно и немного постоял на месте. Он выпил совсем чуть-чуть, но всё равно тянуло остаться на полу, отключившись прям здесь.
Спускаясь, Дегтярёв бросил быстрый взгляд на автомат, невольно проверяя, стоит ли он на предохранителе. Он едва ли доверял собственным рукам, но и ходить безоружным не мог. Прачечная перестала казаться безопасным местом.
А есть ли безопасные места — в Зоне?
Убедившись, что Зулус спит, а незваных гостей нет, Дегтярёв достал из рюкзака все документы, что успел собрать за время своего расследования, и вернулся наверх.
С некоторым трудом перевернув сейф задней стенкой на пол, Дегтярёв коротко перевёл дыхание и принялся небрежно сминать листы, бросая их на дно.
Огонь занялся быстро.
За материалами из Х8 последовали записки Ковальского, затем — рапорты. Пустые папки Дегтярёв рвал и скармливал огню по частям, отстранённо наблюдая за тем, как обугливаются их края. Теперь подробности всего произошедшего знает только он, и военным, реши они провести ещё одну операцию, придётся действовать вслепую.
Дулом Форы Дегтярёв порылся в пепле, удостоверяясь, что в нём не осталось обгоревших, но читабельных клочков, а после установил новый код и захлопнул дверцу. Поставить сейф на место оказалось труднее, Дегтярёв едва не уронил его, удерживая в трясущихся от напряжения руках лишь усилием воли.
Нужно было надеть экзоскелет [8].
Разбуженный Зулус вставал с явной неохотой. Он даже РП брать не стал, ограничившись Чейзером. Пройдя пару раз по комнате без особой цели, Зулус вышел в зал. Шаги его стихли: видимо, там он и остановился, чтобы иметь в поле зрения оба входа.
Вытянувшись на койке, Дегтярёв сунул руку под подушку и мгновенно уснул.
__________
[1] «Сева» — защитный комбинезон; отлично защищает от воздействия аномалий и радиации.
[2] Пузырь — артефакт, снижающий воздействие радиации на организм.
[3] Снежинка — артефакт, повышающий выносливость.
[4] Золотая рыбка — артефакт, позволяющий переносить больший вес без потери мобильности.
[5] Газировка — химическая аномалия, при активации выбрасывающая облако ядовитого газа.
[6] Свобода — группировка сталкеров, анархисты, своей целью ставят обособление Зоны как свободной территории без правителей.
[7] Долг — группировка сталкеров, имеющая практически военное устройство и ставящая своей целью уничтожение Зоны.
[8] Экзоскелет — бронекостюм, обеспечивающий наивысшую защиту от физических повреждений и наивысшую грузоподъёмность.
========== Часть 2 ==========
На улицу они вышли по очереди, на небольшом расстоянии друг от друга. Перед прачечной было тихо и спокойно, земля ещё оставалась сырой, хотя небо уже посветлело.
— Нужно вытащить тела наружу, — нарушил тишину Зулус. Он держал Чейзер опущенным, но поглядывал по сторонам, и Дегтярёву казалось, что они чувствуют одинаковое недоверие: Зона слишком спокойна. Это было непривычно.
Сделав пару шагов вперёд, он поднял бинокль и вгляделся в арку дальнего дома. Возле неё частенько ползали тушканы, но сейчас не было никого, только трава слабо колыхалась от ветра.
— Нужно, — согласился, наконец, Дегтярёв. — Давай через тот вход.
Он вернулся в прачечную, вешая бинокль на пояс, и подхватил под мышки ближайшее тело, потащил его к задней двери. Через несколько секунд его неприятно кольнуло осознание: Соколов. Дегтярёв, конечно, ещё при обыске узнал его, но почему-то именно сейчас вспомнилось, что Соколов был готов пойти с ним. Согласился бы — и летёха остался бы жив. Под ложечкой засосало. Может быть — чувство вины.
Может быть, Соколов умер быстро — на поверхности. Может быть, он умирал бы долго — под землёй. Может быть, анабиотик достался бы ему, а умер — Зулус.
Дегтярёв не хотел выбирать.
Оставив тело в траве у прачечной, Дегтярёв отправился за следующим.
Полковника они спускали вместе. Зулус шёл лицом к нему, и Дегтярёв пытался представить, какое оно сейчас, под шлемом? Сосредоточенное, мрачное, равнодушное?
— Осмотрим Припять? — спросил он.