В запасе у нас была минута, не больше — амбалы уже начали шевелиться. Док, отдав саблю Артисту, поднимал толстяка и оценивал нанесенные ему повреждения.
— Уходим, — скомандовал я.
— Стоп! Стоп! Ни в коем случае! — заорал Борода. — С ними надо не так!
Он отнял саблю у Артиста, опустил вдоль ноги и стал на край бордюра.
— Погодите, — сказал он. — Сейчас малость очухаются, тогда...
Сечевые стрельцы медленно, словно нехотя, поднимались с брусчатки. Когда на ногах было уже около трети личного состава, Борода зычно скомандовал:
— Взво-од!!! В колонну по четыре!!! Становись!!! И указал саблей линию для первой шеренги.
Я не поверил своим глазам. Амбалы понуро построились и даже подравнялись. Остальные стали в затылок амбалам. Борода наблюдал молча, как стрельцы, приходя в себя, обнаруживали своих построенных товарищей и тоже становились в строй. Командир их очухался, но подниматься не стал — закосил под бессознанку.
— Правое плечо вперед, шаго-ом... марш!!!
Битый взвод скрылся в переулке. Борода размахнулся саблей, плашмя шарахнул ею о бордюр рядом с головой лейтенанта и сам еле увернулся от винтом взлетевшего обломка. Эфес он швырнул возле лейтенантовых ног со словами:
— Оружие заслужить надо, вояка х...ев.
После чего мы ушли.
Нигде и никогда я не видел такого наполнения техники живой силой, как во львовских трамваях. Втиснуться в здешний транспорт было задачей, достойной спецназа. Но от окровавленных Бороды и пришедшего нам на помощь толстячка народ шарахался, освобождая место. Толстячок, налетевший из-за угла, оказался тем самым Гришей-надежным-человеком, которого мы и ждали на Армянке. Трамвай прокряхтел пять коротеньких остановок, завонял паленой резиной и перекрыл движение по всему маршруту номер два. Пришлось топать пешком.
— Вы извините, ребята, — начал Борода, — что я воспользовался плодами вашей победы.
— Да нет, ничего, — поощрил его Артист.
— Их мало бить, их надо строить. — Борода был не просто возбужден, он был перевозбужден. — Трусливые твари! Максимум маскарада, максимум гонора, минимум мозгов и смелости.
— Задел ты их основательно, — вспомнил Боцман. — Что это за школьники, которые их от...дили в восемнадцатом году?
— Это когда Петлюра взял Киев, предки этих клоунов пошли брать Львов. Только здесь никаких войск не было, всех взрослых мужиков забрали в австрийскую армию, а она из города ушла. Здесь тогда только поляки жили, в смысле в городе, польский был город. Так вот, собрались школьники и студенты училищ не старше восемнадцати лет, так называемые львувськи дзети, взяли оружие из городских арсеналов, и отколбасили всю эту свору. Так что с боевыми качествами сечевых стрельцов все ясно было вон еще когда...
Борода все же гордился победой, в которую внес и свою малую лепту.
— А вот скажи, — не без ехидства поинтересовался Артист, — если бы нас не было, ты бы тоже упомянул про этих львувських дзетей?
— Он уже упомянул, — вступился Гриша за своего патрона. — Было дело.
— Да-а? — протянули мы вчетвером. — И что?
— Провалялся две недели, — похвастался Борода. — Ребра мне покрошили.
— А если бы мы, ну... не служили когда-то в десантуре, — настырничал и подвирал для конспирации Артист.
— Если бы вы отошли в сторонку — я бы не расстроился, — обиделся Борода.
— Ты знал, что сегодня на Армянку придут стрельцы? — допрашивал Артист.
Борода смутился:
— Предполагал...
— Если бы эта твоя богема не побросала чашки, что бы было?
— Они придрались бы к русской речи.
— А если перейти на украинский?
— Там русская тусовка, все это знают.
— Андрей, — как всегда пренебрегая прозвищем, обратился к нему Док. — Ты втянул нас в драку, не зная наших боевых качеств. Это могло вызвать ненужный ажиотаж вокруг наших персон и помешать выполнению нашей общей задачи.
Борода остановился и сел на парапет.
— Ребята, извините меня тысячу раз. — Он уже искренне раскаивался. — Но просто нету сил эту сволоту терпеть. Вы что, думаете, нас менты могли понизать? Да никогда! Если драка крупная, а крупной у них считается драка с участием более одного человека — менты не ввязываются. А ваши боевые качества я знал...
— Откуда? — удивился я.
— Рюкзаки, — улыбнулся Андрей. — Я же их тоже поднимал. И я видел, как вы легко и непринужденно забрасываете их на плечо. Плюс выправка плюс походка. А потом, когда я этих зацепил, как вы резко позицию заняли...
— Ну прямо шпион! — расхохотался Боцман. — Агент 007!