Ему уже сорок два года. Всего три года осталось до страшного, неведомого рубежа, по одну сторону которого — привычная жизнь, а по другую — полная неизвестность и мрак. Никто никогда не видел киборга старше сорока пяти лет. Они исчезают. Пропадают. Даже в Сети стирается всякое упоминание о них, если они не успели погибнуть раньше. И всегда с этими жуткими и необъяснимыми исчезновениями как-то связаны Стиратели.
Впервые они являются каждому киборгу примерно в тридцать лет. Сначала их визиты воспринимаются как полузабытые сны, смутная тревога, ледяной призрак страха. Визиты эти достаточно редки, к тому же, перед каждым новым предыдущий стирается из памяти. Но потом Стиратели приходят всё чаще и чаще. Ты чувствуешь сквозь сон прикосновение ИХ пальцев к своему лицу и не можешь проснуться. Или не спишь, но при этом не можешь кричать. А ОНИ склоняются над тобой и смотрят на твои закрытые веки. И ты чувствуешь, как постепенно перестаёшь существовать.
Блисаргон уже почти наверняка знал, каково это — не существовать.
Он боялся темноты и одиночества. Он боялся мерцания экрана старенького ноута и трепета лампы под потолком. ОНИ часто приходят в мерцании тусклого электрического света, в белом шуме и цифровых помехах.
Блисаргон умел, как и все старые киборги, не спать несколько суток подряд без ущерба для здоровья и скорости мыслительных процессов. Но иногда даже ему требовался отдых. И тяжёлый сон наваливался душно и неприятно, с короткими уколами ледяного ожидания ИХ пальцев на висках, губах, веках.
Молоденький солдат, чьё имя Блисаргон постоянно путал с сотней других, лежал рядом и дремал, положив голову на грудь киборгу. Хотя Блисаргон попросил его не засыпать.
Но парень уснул, а Блисаргон лежал и курил, глядя в потолок. Лежать и курить — утомительно и тоскливо. Почти так же тоскливо, как бороться со сном из-за страха, что ОНИ придут. ОНИ всё равно придут. ОНИ приходят уже почти каждую ночь, и Блисаргон уверен, что это не во сне. Остаётся загадкой, как эти твари обходят многочисленные кордоны, охрану, не попадаются никому на глаза. И почему этот чёртов Норри или Ларри или Билли или как его там, который посапывает сейчас рядом — почему он никогда не просыпается от ИХ присутствия, хотя вообще-то способен вскочить даже от мышиного шуршания?
Пепел упал на простыни, и Блисаргон обнаружил, что уже не может бороться со сном. Неделю он не позволял себе сомкнуть глаз. Но всё же он был скорее человеком, чем машиной, и потому уснул.
Сначала было тихо. Но вот — едва слышное мерное шорканье по полу. Точно передвигается старый инвалид с «ходунком». Блисаргон никогда не мог рассмотреть толком, какие ОНИ, на что похожи. ИХ образы постоянно менялись, ускользали от сознания. Только что-то смутное. Почти знакомое, почти узнаваемое.
Многие киборги старше тридцати по наитию знают, где ИХ найти и о чём можно попросить. Чаще всего — об избавлении от боли или страха. Доподлинно известно, что Стиратели действительно помогают, совершенно бесплатно. Правда, об их помощи затем невозможно вспомнить. А сознание никогда уже не бывает прежним.
Может быть, ОНИ забирают взамен своих услуг какую-то часть души? Значит, у старых киборгов ОНИ забирают всю душу полностью. И тело заодно.
Надо быть полным идиотом, чтобы по своей воле искать встречи с этими тварями. ОНИ всегда приходят сами.
ИХ несколько, четверо или пятеро. ОНИ все разные. Разной формы и размера. ОНИ всегда стоят очень близко и говорят. Говорят неприятными булькающими голосами, похожими на голоса древних стариков или рептилий — конечно, если бы рептилии умели говорить.
— Жили-были на свете мальчик и девочка, — слышится сквозь звон в ушах булькающий голос, давит на лицо чья-то кривая, перекошенная тень. — И однажды мальчик встретился со Снежной Королевой. Королева пообещала ему целый мир и увезла в своё ледяное царство. Мальчик стал белым и холодным, потому что льдинка пронзила его сердце. И его могла бы спасти девочка, согреть собою. Но девочка сгорела. И мальчик сложил из льдинок слово «Вечность». Он стал таким же, как Королева. Он сам стал Королём. И если его девочка возродится из пепла, придёт к нему и поцелует, то льдинка выпадет из его сердца, а Снежная Королева растает.
Блисаргон понимал слова, понимал фразы, в которые они складывались, но не мог понять, при чём тут какие-то девочки и мальчики с их льдинками. И почему каждую ночь, когда он засыпает по неосторожности или из-за огромной усталости, ОНИ приходят и рассказывают ему эту странную, древнюю сказку.
— Уходите! Пошли вооон! — заорал Блисаргон, понимая, что не может даже разлепить губы и что издаёт лишь невнятное постанывание.