Вид крови заставил химеру немного утратить контроль над собой.
Ретто мотнул головой, но всё же продолжил. Следующий удар пришёлся ровно в то же место, и заново открылся алый рот раны. Руки учёного перестали дрожать, словно у хирурга-виртуоза, способного провести операцию даже под ковровыми бомбёжками.
Вот диафрагма рассечена. Эдвард запрокинул голову. Ему больно, очень больно, но раз Хозяин так хочет… На губах его выступила розовая пена, будто распустился диковинный и жуткий цветок.
Ретто проводил обыкновенное вскрытие, каких провёл тысячи за свою жизнь, но никогда прежде его так не мутило. Эдвард иногда вздрагивал, когда рассекали какие-нибудь внутренние связки, но не вырывался, не кричал, не извивался. И всё же чувствовал боль.
— Потерпи, — шептал Ретто, меняя ножи, едва удерживая их в скользких от крови руках.
Нет, трепанацию производить не будет. Никогда! Это слишком тяжёлая рана — Эдди может и не оправиться. Тестов никаких не было, и если теоретически Донор способен регенерировать даже со вскрытой черепной коробкой, то практически — лишь смутная надежда на это…
Ретто сдерживал слёзы и аккуратно разрезал скальпелем слой за слоем сочные и влажные покровы. Затем взял кусачки. Рёбра ломались одно за другим под неумолимыми лезвиями. Потом грудная клетка раскрылась, точно перевернули на спину исполинского розового краба. Ретто увидел трепещущее сердце. Резко отвернулся, закрыл лицо окровавленной ладонью.
— Продолжай же. Или я прикажу немедленно выбросить это мясо в бак с кислотой! — прошипел Акер, оскалившись.
Прочие химеры не могли оторваться от такого заманчивого кровавого зрелища.
— Ну что тебе ещё нужно? — провыл Ретто.
— Отсеки ему конечности!
Ретто заторможено сжал в руке ампутационный нож. Когда мягкие ткани обнажили розоватую, влажно блестящую кость, он взялся за рамочную пилу, даже не снимая с Эдварда окровавленного комбинезона.
Донор коротко вскрикнул, когда крошечные стальные зубки вгрызлись в костный мозг. Ретто выронил орудие пытки и заплакал.
— Я не могу больше, хватит! Хватит!
— Хорошо, — прошипел Акер. — Эй вы, унесите тело в отсек утилизации…
— Нет! — ахнул Ретто, кинувшись к столу и навалившись на истерзанное тело Эдварда, прикрывая его собой. Химеры-охранники остановились и в растерянности посмотрели на своего хозяина.
Акер прищурился.
— Подумать только. Как трогательно… И какой же любовью вы любите своего «сына», господин Магистр?
— Чтоб. Ты. Сдох, — прошипел Ретто сипло, хватая воздух, словно только что откачанный утопленник.
— Ну же. Расскажите. Неужто он всего лишь ваш «сын»?
Он приблизился к столу и нежно погладил холмы мокрых внутренностей, которые постепенно стягивались свежими слоями каких-то плёнок и мышц. Потом поднял руку к губам и облизал окровавленные пальцы.
— Вы ведь любовники, не так ли?
Ретто не ответил, его всего трясло от ненависти и усталости.
— Ну так трахните его, а то ваш спектакль становится скучным! Да только сперва всё-таки расчлените. Так интереснее.
— Я не буду…
— Я это уже слышал, — отмахнулся Акер, скривившись. — И вам, думаю, уже надоело слышать мои приказы охране, чтобы они кинули в кислоту это мясо. Поверьте, если моё терпение лопнет, они исполнят приказ незамедлительно.
— Ты хочешь, чтобы я его трахнул? — глухо проговорил Ретто, откладывая инструменты.
— Да. Немедленно. Но прежде закончи свою работу.
— Хорошо. Но тогда после этого ты не прикажешь мне больше ничего, идёт?
— Кажется, здесь я диктую условия, — прищурился Акер, дёрнув вёрхней губой.
— Да, да, я помню. Но более гнусных вещей ты просто придумать не сможешь. Хватит, натешился.
Акер будто задумался.
— Ну так и быть. Вот тебе моё слово. Как только ты оттрахаешь его труп, я прикажу отпустить тебя.
«Его труп», — врезались в сознание Ретто слова химеры. Нет, Эдди не умрёт. Он Донор. Он почти бог. Он не может умереть… Но повреждения слишком обширны. Ему попросту может не хватить сил организма, и он не восстановится.
И всё же Ретто снова взялся за нож и пилу.
Ноги. У Эдди такие сильные, крепкие ноги. Как плавно и медленно расступаются под лезвием алые волокна мышц… Шепчет пила, нагревается от трения металл. Эдвард дрожит от болевого шока. Ретто продолжает.
Стоявшие вокруг молодые химеры смотрели, облизываясь.
Ретто испугался, что этих тварей не остановит даже запрет господина, и они кинутся сейчас, словно стая стервятников, на его Эдди. Всё ещё живого Эдди.