Иными словами, - развил его мысль Онищенко, - Вы посчитали, что они просто ушли со службы и загуляли где-то на стороне. Поскольку их табельное оружие было на месте, то на преступление этот проступок не тянул, и вы решили не выносить сор из избы. Я правильно понял вашу мысль?
Пожалуй, что и правильно, - еще раз покраснев, ответил полковник.
Он полез в карман, вынул из него носовой платок, к удивлению Семена, чистый, и вытер пот, обильно выступивший на его лысой голове.
Ну, что ж, понятно, - подытожил разговор Онищенко. - Теперь, с вашего разрешения, мы хотели бы поговорить с личным составом, осмотреть кабинет, в котором их видели последний раз, и где было обнаружено их табельное оружие.
Полковник Синицын тут же позвонил своему заместителю и приказал ему сопровождать группу розыска, отвечать на все их вопросы, все им показать, и, вообще, обеспечить им все условия для успешного расследования.
Его заместитель, подполковник Беляев, был высокий, худой человек, с желчным лицом и каким-то больным видом. Он проводил следователей в "приемник". Это помещение сверкало стерильной чистотой и свежевымытыми полами.
Когда здесь, в последний раз, была уборка? - поинтересовался криминалист Юрка Корнилов, уныло осматривая помещение.
Сегодня утром, а перед этим, позавчера, - ответил подполковник, - Расписание уборки мы соблюдаем строго.
Онищенко заиграл желваками и вынужден был сделать паузу, во время которой сосчитал, про себя, до десяти, перед тем, как продолжить расспросы.
Вы знали, что в этой комнате были обнаружены пистолеты пропавших сотрудников?
Конечно, знал, - пожал плечами подполковник Беляев.
Хорошо, - попробовал зайти с другой стороны Семен, - Вы провели свое расследование, осмотрели эту комнату, сняли отпечатки с оружия?
Нет, - снова пожал плечами подполковник, - Мы, как-то, не придали этому большого значения, думали, что они скоро вернутся.
И поэтому, когда они не явились на третий день, вы приказали вымыть это помещение?
Почему приказал? - недоуменно посмотрел на него зам. начальника отделения, - Уборка проводится согласно установленного графика.
Все ясно, - прервал его Семин, - Теперь, я хотел бы побеседовать, в отдельном кабинете, с тем, кто первым обнаружил это табельное оружие, а после, с офицером, который дежурил по отделению 25-го числа.
Побеседовав со своей группой, он решил, что его ребята, для очистки совести, проведут все положенные мероприятия в "приемнике", а он, начнет опрос свидетелей. Семен был уверен, что его ребята - умницы. Если имело место преступление, и остались хоть какие-то следы, они эти следы обнаружат. И пока ребята, буквально на коленях, осматривали все помещение, он удалился в кабинет зам начальника отделения, где и провел опрос свидетелей.
Первым был вызван сержант Кутейкин, который рассказал, что 25-го числа, в 15-00 заглянул в "приемник", в котором, как он думал, находились сотрудники группы Загорулько, но никого из них там не застал. Только на столе лежало их табельное оружие. Он этому очень удивился, потому, что никто не оставит свое оружие на столе, да еще в незакрытой комнате. Тогда он стал расспрашивать всех в отделение, где группа Загорулько? Но все только пожимали плечами. На всякий случай, он спросил у дежурного, не уходили ли ребята Загорулько из отделения, на что получил ответ, что они должны быть в "приемнике". Окончательно сбитый с толку, Кутейкин вернулся в свой кабинет. Когда, через час, он снова заглянул в "приемник", то там, по-прежнему, никого не было, а оружие, все так же, лежало на столе. Тогда-то он и почувствовал беспокойство и обратился с докладом к дежурному по отделению. Дежурный велел, пока, никому об этом не докладывать, и забрал пистолеты в оружейную комнату.
И что было дальше? - подтолкнул сержанта вопросом Семен, видя, что тот закончил свой рассказ.
Да, вроде и все, - пожал плечами тот, - На этом все и закончилось.
Любой непрофессионал, записал бы эти показания свидетеля, дал бы их ему подписать, и отпустил бы его на все четыре стороны, но Онищенко был, как раз, профессионалом. Там, где для обычного человека все было ясно и правдиво, его ум улавливал фальш и нестыковки в рассказе свидетеля, поэтому он сидел и молча изучал лицо этого сержанта. Прошло каких-нибудь три минуты такого молчания, и вот, на безмятежной физиономии сержанта появились явные признаки беспокойства. Губы его пересохли, и он то и дело облизывал их языком, глазки его предательски забегали, а лоб покрылся мелкими каплями пота.
Итак, - глядя на левое ухо собеседника (говорят, что такой взгляд больше всего нервирует допрашиваемого человека, во всяком случае, их так учили), продолжил допрос капитан, причем голос его уже звучал не дружественно, а подчеркнуто строго,
Начнешь сначала, и теперь будешь говорить только правду, или мы перенесем наш разговор в другое место, из которого ты уже не скоро выйдешь?
Кутейкин еще попытался сделать честные глаза и бить себя в грудь, доказывая, что все сказанное им - чистая правда, но следователь прервал его изъяснения.
Хорошо, чтобы ты не думал, что я просто беру тебя на "пушку". По твоим показаниям, в 15-00 ты заглянул в помещение "приемника", так как думал, что там находятся сотрудники группы Загорулько. Отсюда у меня возникает вопрос: "Почему ты думал, что они именно в "приемнике"? Ведь, насколько я понимаю, там они могли быть только в том случае, если вернулись с дежурства и доставили с собой нарушителя"? Итак, получается, если ты не видел, как они вернулись с дежурства с нарушителем, или не слышал этого от кого-то из сотрудников, то ты не мог ожидать их там увидеть. Это логика, а логика - это наука. Значит, будем считать доказанным, что ты не просто так заглянул в этот "приемник". Теперь у меня к тебе возникает сразу три вопроса: 1-й - почему ты заглянул к ним в "приемник", 2-й - почему тебе было так важно их найти и 3-й - почему ты мне соврал, давая первые показания. Теперь, учти, что я взял только первую твою фразу, и она вызвала у меня сразу три вопроса. Если я возьму еще несколько твоих фраз, они у меня вызовут не меньше вопросов, на которые ты должен будешь дать исчерпывающие показания. Для того, чтобы ты не посчитал себя очень умным, а меня дураком, сразу предупреждаю, что за пять, десять минут, или даже два часа тебе не удастся придумать стройную версию, которая могла бы ответить на все вопросы. Полностью на все вопросы может ответить только правда. Если же я увижу, хоть малейшую нестыковку в твоих ответах, это закончится тем, что ты со мной отсюда уедешь в КПЗ и будешь ночевать в одиночной камере. Теперь, когда ты мною предупрежден, мы сделаем вид, что только что начали наш разговор. Итак, сержант Кутейкин, что вы мне можете сказать об исчезновении трех сержантов патрульной группы?