"Эге"! - вдруг подумал Антон, заглядывая в бегающие мутные глазки сержанта, - "Да ведь он, кажется, уже того".
Положение было щекотливое. Они с товарищем уже час допрашивают сержанта отделение, а он просто сумасшедший. Эдак, он им здесь такого наплетет, что потом и их самих заберут в психушку.
Хорошо, товарищ Кутейкин, - Антон вернулся к столу и попытался придать себе уверенный вид, - Я рад, что вы, наконец-то, стали с нами сотрудничать. Однако, должен вас предупредить, что этот наш разговор не должен выйти из стен этого кабинета. Могу я рассчитывать на ваше молчание?
Так точно! - радостно вскочил с табурета сержант.
Теперь можете идти, - отпустил он Кутейкина, - Но помните, никому ни слова.
Когда дверь кабинета закрылась за отпущенным сержантом,
Антон только устало посмотрел на своего напарника, и развел
руками.
Ну и что прикажешь теперь делать?
Давай на сегодня прервемся, - предложил Брусилов, - слезая с подоконника, на котором он провел весь допрос, - Давай денек подумаем, осмотримся, а к понедельнику, может быть, что-нибудь и придумаем.
Расставшись с Грумовым, Вовка сделал вид, что направился домой, но, убедившись, что его напарник уехал, снова вернулся в отделение и обратился к дежурному, дежурившему в тот день, когда пропали милиционеры, с просьбой составить фоторобот задержанного, доставленного в тот день группой Загорулько. Вовку все время мучили смутные подозрения, которые появились у него, после того, как он услышал имя одного из неизвестных, и укрепились, когда Кутейкин поведал о лекции, которую провел второй неизвестный для коррумпированных милиционеров.
Когда же, после долгих мучений, фоторобот был составлен, подозрения эти превратились в полную уверенность. Судите сами, с фотопортрета на Володьку смотрело лицо его приятеля Лешки Гулякова. Не важно, что выглядел он на этом портрете угрюмым преступником, из разряда "их ищет милиция", но это был, несомненно, Лешка.
"Слава богу", - подумал Вовка, - "Что никто не связал тебя с этим делом. Ведь все видели, как ты покинул отделение милиции в сопровождении Загорулько, после чего, он снова вернулся в отделение. Но, если такая мысль пришла мне в голову, то до нее может дойти и кто-нибудь другой. Мне же теперь остается только валять дурака и делать вид, что я продолжаю искать пропавших".
После того, как он увидал портрет Гулякова, ему сейчас хотелось только одного - убраться отсюда подальше, договориться с Лешкой о встрече, и там уже подробно обо всем его расспросить. Поэтому, нет ничего удивительного, что как только ему удалось вырваться, он позвонил Алексею из первого же телефонного автомата. Договорившись, встретиться с приятелем в баре в восемь часов вечера, он подъехал туда в половине восьмого, чтобы иметь время оглядеться, расслабиться и выпить немного вина, до начала разговора. Признаться, вся эта суета в отделении его порядком утомила. Поднявшись в бар и протолкнувшись к дверям мимо толпившейся у входа очереди, он постучал в стекло, привлекая внимание швейцара. Увидав знакомую физиономию, швейцар, Серега, тут же поспешил открыть дверь. Он и раньше всегда пропускал Брусилова, зная, что тот милиционер, и кто у него папа, но, в последнее время, делал это с, гораздо, большим удовольствием, так как стал получать от него чаевые.
Тут еще Лешка должен подойти, так ты пропусти его, - попросил Вовка, и сунул ему в руку червонец.
Будет сделано, - ответил повеселевший швейцар и спрятал деньги в карман.
Зайдя в бар, Брусилов оглядел беглым взглядом толпу малолеток, танцующих на свободном от столиков месте, потом перевел взгляд на сидевших возле стойки людей и замер от неожиданности. Таких красивых женщин он еще не видел. Нет, возможно, где-нибудь на обложке дорогих модных журналов, или в заграничных фильмах, но вот так, вживую? Самое главное, что невольно поразило нашего Донжуана - это явное несоответствие этой женщины и этого бара. Такие женщины, по определению, не могли ходить в подобные заведения. Им здесь просто не место. Их место - это дорогие рестораны, шикарные яхты, или интуристовские гостиницы. Встретить здесь такую женщину - это все равно, как встретить жирафа в Антарктиде. Эта же, сидела, как ни в чем не бывало, на высоком стуле возле стойки и потягивала из стакана дешевый коктейль. А вот то, что вокруг нее не увивались многочисленные ухажеры, совсем даже его не удивило. Просто она была явно не того класса, чем местные кавалеры, и все они, понимая, что им тут не светит, не осмеливались даже сделать попытки завязать знакомство. Несколько секунд Володька изучал незнакомку столь пристальным взглядом, что она этот взгляд почувствовала, и подняла на него свои синие глаза. Чего-чего, а опыта завязывать новые знакомства, Брусилову было не занимать. Он приветливо, но сдержанно и с достоинством, поклонился прекрасной незнакомке, давая понять, что относится к тому же, если хотите, слою общества, что и она. Взгляд ее выразил некоторое удивление, но потом она ответила на его приветствие легким кивком головы. Это уже давало основание нашему искателю приключений повод завязать знакомство.
Что вы ответите, если я вам предложу распить со мной бутылочку легкого вина? - спросил он, подходя к ней и опускаясь на рядом стоящее сиденье.
Отвечу, что я не пью вина с незнакомцами, - голос ее прозвучал для нашего героя, как музыка, да он и в самом деле, был очень приятен.
Это легко исправить, - улыбнулся Владимир. Он вскочил, церемонно поклонился и представился даме,
Владимир, - сражен вашей красотой и мечтаю познакомиться.
Казалось, что она секунду колебалась, а, может быть, это была всего лишь женская игра. Ведь, для чего-то она все-таки сюда пришла: либо встретиться с каким-то своим знакомым, либо искать новых знакомств. Наконец, она милостиво улыбнулась и царственно протянула ему свою руку, ладонью вниз,
Валерия.
Владимир бережно взял ее руку, поднес к своим губам и нежно поцеловал ее. При этом он сам себе удивлялся - настолько это не походило на то, как он обычно вел себя с женщинами. Но, безусловно, тон поведению задавался дамой. Рядом с нею, такие действия и поступки казались вполне естественными, и, наоборот, какой-нибудь пошлый анекдот, или нескромный жест, которые он порою позволял себе в обществе других девиц, здесь казался просто невозможным.