"Наверняка, старая разведенка", - как сразу оценил ее Гуляков, - "Ни один мужик с такой, больше тридцати минут, вместе, прожить не сможет", - противным голосом, заверещала на весь троллейбус,
Что ты мне показываешь, хулиган окаянный? Совсем совесть потерял, алкаш чертов? А ну, плати за проезд, или выметайся вон из троллейбуса.
Непонятно, что тут нашло на Гулякова. Ему бы, в самом деле, выйти из троллейбуса на следующей остановке, и все бы было нормально, но он возмутился. Ведь, формально, он был прав: пока его не уволили из троллейбусного парка, он имел право на бесплатный проезд. Поэтому он только бросил ей в ответ,
Пошла вон, старая ведьма! - и снова отвернулся от нее к окну.
Как вы помните, из нашего рассказа, кондуктор была женщина, уже не молодая, и красотой не отличалась. Если бы она была красавица, то вполне могла бы пропустить подобные слова мимо ушей, а так, она просто взвилась, от ярости. Глядя на эту мегеру, легко можно было предположить, что, в чем-то, Лешка, наверняка был прав, и если бы у нее в руках, в этот момент, была метла, то она вполне могла бы, оседлав ее, слетать на Лысую гору, на слет таких же работников общественного транспорта, как и она сама.
Макарыч! - кинулась она к водителю троллейбуса, - Тормози у первого же постового. Хулиган в салоне.
И надо же такому случиться, что именно в этот момент, на перекрестке Благодатной и проспекта Космонавтов, стоял УАЗик патрульной службы. С криками и мольбами, выскочила из троллейбуса проклятая баба и бросилась к милиционерам. Те, в первый момент, как это и принято у милиционеров, испугались, но потом до них дошло, что нарушитель один и безоружен. Тогда, втроем, они вломились в троллейбус, скрутили Лешку, который, к слову, и не сопротивлялся, и довольные собой и своей смелостью, затолкали его в свой УАЗик. Таким образом, дальнейшая поездка Гулякова продолжилась уже не в общественном транспорте, а в легковом автомобиле, правда, за решеткой, и ехал он не на работу, а в ближайшее отделение милиции.
Для тех моих читателей, все знакомство которых с нашей доблестной милицией начиналось и заканчивалось просмотром многочисленных милицейских сериалов, в которых симпатичные, обаятельные актеры играли роль таких же симпатичных и обаятельных милиционеров, скажу сразу: ничего симпатичного, обаятельного или просто человеческого в тех типах, которых вы встретите в жизни, если, не дай бог, вам придется столкнуться с нашей милицией, нет, и, в ближайшие сто лет, не будет. Впрочем, Лешку как раз это не удивило, так как за время своего счастливого детства и беспокойной юности, попадать в это неприятное заведение ему приходилось довольно часто. Нет, нет, не подумайте, что Лешка был асоциальный тип: преступник, вор и тому подобное. Просто он был обыкновенный дворовый хулиган, и доставляли его в отделение, как правило, за драки. Там его родителям выписывали очередной штраф, после чего, отпускали Лешку на все четыре стороны. Отец, конечно, поначалу, порол его ремнем, потом, когда сын подрос, стал ограничиваться подзатыльником, но, положа руку на сердце, сам он в молодости был точно таким же хулиганом, так что не видел большого греха в том, что его сын подрался с другим пацаном на улице.
Прежде всего, милиционеры выпустили Лешку из своей машины, открыв заднюю, зарешеченную дверь и не преминув пнуть его кулаком в спину, когда Лешка и так уже выходил оттуда.
Поосторожней, мент, не думай, что тебе все позволено, - зло огрызнулся он, и тут же получил еще два удара: в живот и по печени, отчего был вынужден согнуться, для того, чтобы восстановить дыхание.
Ты у меня еще поговори, подонок, - прорычал ему в ухо толстый сержант, с красной рожей и заплывшими глазами алкоголика, - Я тебя научу порядок уважать.
Лешка, на этот раз, промолчал. Он только поглядел на сержанта и постарался его хорошо запомнить.
Ну, что смотришь, гнида? - не унимался тот, - А ну, пошел! - и он толкнул Лешку в спину, отчего тот влетел в дверь отделения, милиции, чуть не разбив себе нос о ее ручку, чем вызвал дружный хохот этих мерзавцев в погонах.
Заведя арестованного в обезьянник (так, на языке защитников порядка, называется комната, огороженная металлической решеткой, в которой держат задержанных), они предложили ему показать им содержимое его карманов. Наученный горьким опытом общения с сотрудниками правоохранительных органов, Лешка ответил,
Вам надо, вы и обыскивайте.
В ответ на что, получил еще несколько ударов. Причем, били, мерзавцы, серьезно, но по корпусу, чтобы не было синяков. Хоть Лешке и было обидно, ведь, не будь они милиционеры и при исполнении своих обязанностей (хотя, какие это, к чертям, обязанности?) он бы один отделал их троих.
Ну, что ж, не хочешь сам, достанем и мы, - после того, как Лешка опять отказался выворачивать карманы, сказал один из милиционеров.
Он быстро обшарил Лешкины карманы, выложил их содержимое на стол, и, от удивления, у доблестного стража порядка даже челюсть отпала, так как, кроме поддельного пропуска и перочинного ножа, на столе оказались еще две пачки денег: одна - сто двадцатипятирублевок, что, само по себе, было зрелище, в те времена, необыкновенное, а в кармане безбилетного пассажира, тем более; а вторая и, вовсе, вызвала столбняк у блюстителей правопорядка, ибо это была новая, еще не расклеенная пачка стодолларовых банкнот. Мало того, что в переводе на наши деньги, это было примерно 40 тысяч рублей, что по тем временам, являлось просто астрономической суммой, так еще, за эти бумаги, обладателю их, грозил срок от 8-ми до 15-ти лет, лишения свободы.