— Мы отслеживаем музыканта, — объявил Троуль. — Сейчас он должен появиться на экране.
Действительно, вскоре все увидели изображение Клефа — слегка мерцающее вследствие расстояния между панетами. Судя по виду, он был ровесником самого Троуля, с редеющей шевелюрой и в тех же архаичных очках, что и на ключе.
— Я не получал вызовов с Протоне более четверти века, — сказал он. — Чем обязан?
— Помнишь ли ты Гражданина Голубого? — спросил Троуль. — Возможно, он известен тебе под именем Адепта Стайла.
— Стайл! Разумеется; как я мог забыть! Он раздобыл волшебную платиновую флейту!
— Мы думаем, ему снова требуется твоя помощь.
— На Протоне? Но я не могу вернуться; срок моего рабства подошёл к концу, и возвращаться мне запрещено. В любом случае, мой график в этой части галактики весьма плотный; мы организуем межвидовой оркестр.
— Твоё возвращение на Протон, может, и запрещено законом, — покачал головой Троуль, — но события всё могут изменить. Гражданин Голубой в беде, и есть подозрение, что ключ к решению проблемы — ты.
— Кажется, вышло недоразумение, Гражданин Троуль. В предыдущий раз моя задача заключалась в том, чтобы проникнуть в измерение, известное как Фаза, и сыграть на волшебной флейте в критический час. Впоследствии миры разошлись навсегда; больше на ту сторону не перейти, поскольку магическая флейта осталась на Фазе, и только она способна восстановить связь. Я ничего не могу для вас сделать.
— И всё же Гражданин Голубой верит…
— Простите. Подозреваю, дальнейший диалог бессмысленен. В любом случае, я уже слишком стар, чтобы преодолеть такое расстояние при намёке на то, что могу пригодиться.
Троуль выглядел подавленным. Доводы Клефа звучали веско.
— Сэр, позвольте мне перемолвиться с ним словечком, — тихо попросила Беата.
Тот пожал плечами.
— Разумеется, но недолго.
Беата выступила вперёд, поправляя декольте.
— Клеф, меня зовут Беата, я — дочь предыдущего Гражданина Бежевого, на Фазе ты мог повстречать его двойника. Я считаю тебя лучшим музыкантом всех времён. Мы верим, что именно ты поможешь нам вновь спасти Протон и Фазу от ужасной участи. Мы не знаем, каким образом, но готовы сделать всё, чтобы тебе помочь. Всё, что угодно! Пожалуйста, молю тебя, присоединись к нам сейчас, и вместе мы добьёмся своего.
Клеф смотрел на неё во все глаза.
— Хорошо.
Остальные только молча дивились. Беата помахала экрану ручкой, и связь прервалась.
— Что ты сделала? — потребовал ответа Рог. — Как он так быстро передумал?
Беата обернулась к нему, улыбаясь уголком рта. Её платье спереди было максимально открыто, показывая манящие полушария. Её волосы слегка растрепались, а глаза на лице выглядели просто огромными — встретив его взгляд, они словно увеличились ещё, посылая по его телу странные, но приятные мурашки.
— Ты его околдовала! — воскликнула Агапа.
Беата оправила платье и пригладила кудри. Её глаза опять стали нормального размера.
— Этот талант работает на всех мужчинах, кроме твоего мужа. Кажется, я обладаю частичкой способностей двойника. Другого плана у нас всё равно не было.
— Но ведь этот мужчина тебе в отцы годится! — возразила Агапа.
— И что тут такого? — поинтересовалась леди Вамп.
Агапа перевела взгляд с неё на Троуля.
— Ничего, разумеется, — смутилась она.
— Умно, — оценил выступление Беаты гражданин Троуль. — Жаль, что я не видел тебя его глазами.
— Ну, уж нет! — вскинулась леди Вамп. — …сэр.
Все рассмеялись. Рог знал, что его матери — должно быть, самой прекрасной женщине Протона, — нечего бояться соперничества. И всё же Беата в тот момент выглядела так, что повлияла даже на него, ребёнка… какой же эффект она оказывала на взрослых! Больше для него не было загадкой, почему Клеф передумал так быстро.
Устроенное гражданином Протоне, путешествие по галактике не отняло много времени. К концу дня Клеф уже присутствовал среди них.
— Я не хочу с ним сталкиваться, — смущённо сказала Беата. — Надо было мне думать, прежде чем расстёгивать…
— Клеф — джентльмен, — напомнил ей Троуль. — Будь уверена, что и обращаться он с тобой будет, как с леди.
— Чего я не зслуживаю!
Но все же пошла с ним поздороваться в наглухо закрытом платье. Клеф и в самом деле вёл себя чрезвычайно любозно. Он привёз свою платиновую флейту, которая к несчастью, как он пояснил, не имела ни малейшего отношения к магии.